Игорь Росоховатский - Фильм о тигорде

Зверь гнал кого-то. Вскоре я увидел и его жертву - косулю. Она мчалась метрах в семидесяти впереди него. Если ей удастся проскочить поляну и добраться до скал у высохшего русла реки, шансы на спасение возрастут.

Я нацелил кинокамеру, нажал на спуск. Приходилось все время менять угол съемки. Обзор здесь был затруднен. Стволы кедров и грабов стояли, как колонны, подпирающие небо. Пространство между ними заросло лианами и папоротниками.

Внезапно косуля повернула в сторону моего укрытия. Она неслась большими прыжками, ее бока ходили ходуном, и я представлял, как бешено колотится сердечко животного.

Она мчалась прямо на меня!

Я проклинал свою неосмотрительность, а рука тянулась к пистолету, заряженному парализующими ампулами. Но в то же время я вспомнил, что тигорды, в отличие от тигров, способны часами преследовать свои жертвы, что они умеют нырять. Возможно, и физиологически они настолько отличаются от иных животных, что содержащийся в ампулах наркотик не свалит зверя или же подействует слишком поздно.

Я шевельнулся, под ногой хрустнула ветка. Косуля на мгновение остановилась, глядя в мою сторону. Ее передние ноги дрожали от невыносимого напряжения, удлиненные глаза, наполненные ужасом, казались такими же черными, как пятно на лбу.

Она прянула в сторону, заваливаясь на бок. Все же не упала, а понеслась дальше, раздирая кожу колючими кустами. Я увидел ее уже на скале. Упираясь копытцами в малейшие, невидимые мне расщелины и неровности, она взбиралась выше и выше. Я вздохнул бы с облегчением за ее участь, если бы теперь сам не опасался стать добычей тигорда.

Он вымахнул из гущи папоротников и прыгнул к скале через кусты, распластавшись в воздухе. Его прыжок был настолько похож на полет, что мне показалось, будто передние лапы зверя стали крыльями. Я даже головой помотал, чтобы стряхнуть наваждение. Еще секунда - и тигорд, как змея, пополз по скале. Сходство со змеей было полнейшим, словно мышцы и кости зверя изменились. Даже голова как бы расплюснулась, уподобившись голове гадюки. Меня не поразило бы, если бы из пасти высунулся длинный раздвоенный язык.

Я снова посмотрел в бинокль - и мне стало не по себе. Сознание никак не могло зафиксировать облик тигорда. Он струился и менялся неуловимо. Мне чудилась голова антилопы с маленькими рожками, прижатые к бокам крылья, гребень на спине...

Еще несколько минут назад косуля чувствовала себя в относительной безопасности на утесе. Теперь же она металась по узкой площадке, ставшей ловушкой. Загнанное животное с ужасом смотрело на неотвратимого преследователя, ползущего по отвесной скале. У меня заныло сердце: неужели все усилия косули были напрасны?

Между тем тигорд остановился передохнуть, вися на четырех лапах над бездной. В бинокль я хорошо видел его голову. Розовый язык свисал из пасти, усы двигались. А глаза неотрывно смотрели на жертву. Мне почудилось в его взгляде сожаление, даже грусть.

Мечущаяся косуля решилась на убийственный прыжок с утеса. Страх и отчаяние удвоили ее силы. Каким-то чудом она одолела в прыжке не менее восьми метров. Я слышал, как посыпались камни под ее копытцами. Затем она стремительно скатилась по горной тропинке и снова оказалась вблизи меня.

Тигорд прыгнул вслед за ней. Я был уверен, что он загремит в пропасть, но зверь опять удивил меня. Он мягко перелетел - не могу недобрать другого слова, точно описывающего его прыжок, и коротко, негромко рыкнул. В его рыке не было ни злости, ни торжества победителя; - только призыв. Рык сменился воем. И снова в голосе зверя явственно слышались призыв и мольба.

Косуля остановилась, как зачарованная, переступая тонкими ножками. Она грациозно повернула голову на длинной шее, словно раздумывала, не повернуть ли обратно, навстречу тигорду. И мне показалось, что я наблюдаю не смертельную, а любовную охоту, после которой на свете станет не меньше, а больше существ.

Новое наваждение длилось миг, ибо в следующий рычание изменилось. Косуля метнулась в заросли. Тигорд одолел в прыжке чуть ли не половину расстояния, отделявшего его от добычи.

Окончания следующего прыжка я не видел. Только качались укоризненно вершины молоденьких деревьев в том месте, где завершилась трагедия и откуда доносилось глухое удовлетворенное рычание хищника.

Сжимая в одной руке пистолет, а в другой - кинокамеру, я осторожно стал пробираться к месту завершения охоты тигорда. Рычание затихло. Сколько ни напрягал слух, я не мог уловить никаких звуков, свидетельствующих о близости зверя.