Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

В висках у Байрона стучало от волнения.

Гиптайн и близость смерти сделали невозможным спокойный разговор с этим холодным денди.

— Вы, конечно, знаете, чем занимался ваш отец? — прошептал Джонти.

— Если вы знали моего отца, то знали, что он Ранчер Вайдемоса. Вот чем он занимался.

Джонти сказал:

— Конечно, у вас нет причин верить мне. Разве быть благодарным за то, что я спас вам жизнь. Но все, что вы можете мне сказать, я уже знаю. Например, я знаю, что ваш отец тайно боролся против тиранитов.

— Это неправда, — напряженно сказал Байрон.

— Даже ваша услуга мне этой ночью не дает вам права так говорить.

— Вы глупо уклончивы, молодой человек, и зря тратите мое время. Разве вы не видите, что ситуация вышла за пределы пустых разговоров? Скажу прямо. Ваш отец в тюрьме тиранитов. Может быть, сейчас в живых его нет.

— Я вам не верю.

Байрон поднялся.

— У меня есть возможность узнать точно.

— Давайте кончим на этом, Джонти. Мне не до загадок, и я отношу эту вашу попытку к…

— К чему?

Голос Джонти несколько смягчился.

— Что я выигрываю, говоря вам это? Я могу напомнить, что эти сведения, которым вы не верите, делают объяснимой попытку убить вас. Подумайте о случившемся, Фаррил.

Байрон сказал:

— Начинайте снова и говорите прямо. Я слушаю.

— Хорошо. Вероятно, Фаррил, вы догадались, что я ваш сосед из королевства Туманности, хотя я и выдал себя за неганина.

— Я предполагал это по вашему акценту. Но это не казалось мне важным.

— Это важно, мой друг. Я здесь потому, что подобно вашему отцу, попавшему сейчас в руки врагов, ненавижу тиранитов. Они угнетают наши народы 50 лет.

— Я не политик.

Снова в голосе Джонти прозвучало раздражение.

— Я не из числа их агентов, пытающихся навлечь на вас неприятности. Говорю вам правду. Меня схватили год назад, как и вашего отца. Но мне удалось уйти, и я явился на Землю, чтобы в относительной безопасности подготовиться к возвращению. И это все, что я могу вам сказать о себе.

— И больше, чем я прошу, сэр. — Байрон не смог сдержать недружелюбия в голосе.

Джонти раздражал его своими лощеными манерами.

— Я знаю, но мне пришлось вам сказать это, чтобы вы поняли, как я мог встретиться с вашим отцом. Он работал со мной, а вернее, я с ним. Он знал меня, будучи не в своем официальном положении, а как благородный дворянин на планете Нефелос. Вы меня понимаете?

Байрон кивнул во тьме и сказал:

— Да.

— Нет необходимости дальше углубляться в это. Я и здесь сохранил свои источники информации и знаю, что ваш отец арестован. Это точно. Но даже если бы это было простым подозрением, попытка убийства вас подтверждала бы его.

— Каким образом?

— Если тираниты схватили отца, неужели они оставят в покое сына?

— Вы пытаетесь сказать, что тираниты подложили мне в комнату радиационную бомбу? Это невозможно.

— Почему? Разве вы не знаете их целей? Тираниты правят пятьюдесятью мирами. Мы во сто раз превосходим их по численности. В таком положении простая сила неэффективна. Хитрость, интрига, убийство — вот их методы. Они развернули в космосе сеть, широкую, с тесными ячейками. Нетрудно представить себе, что она дотягивается и до Земли.

Байрон все еще чувствовал себя скованным цепями кошмара. В отдалении слышался шум перетаскиваемых тяжелых свинцовых щитов.

Должно быть, счетчик в комнате все еще щелкает.

Он сказал:

— Это не имеет смысла. На этой неделе я возвращаюсь в Нефелос. Они должны знать об этом. Зачем им убивать меня здесь? Подождав, они схватили бы меня.

Он сам был готов поверить своей логике.

Джонти наклонился ближе, и от его дыхания зашевелились волосы на виске Байрона.

— Ваш отец популярен. Его смерть, — поскольку он в заключении у тиранитов, вы должны считаться с такой возможностью, — вызовет негодование даже в трусливой расе рабов, которую стараются вырастить тираниты. Вы можете возглавить их восстание, как новый Ранчер Вайдемоса, а ваша казнь, вслед за этим, означала бы двойную опасность для них. В их планы не входит создавать мучеников. Но если вы погибнете в далеком мире, для них это очень удобно.

— Я вам не верю, — повторил Байрон.

Джонти встал, разглаживая свои тонкие перчатки, сказал:

— Вы слишком далеко зашли, Фаррил. Ваша роль была бы убедительной, если бы вы не разыгрывали такое полное незнание. Возможно, отец оберегал вас от реальности ради вашей безопасности, но я не верю, чтобы его убеждения совершенно не затронули вас самого. Ваша ненависть к тиранитам должна быть отражением его ненависти. Вы должны хотеть бороться с ними.