Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

— Что будет? Что ж. Во-первых, мы возьмем годичный отпуск и осмотрим все главные галактические миры. Мы ни одного не пропустим, пусть даже нам нужно будет ради этого лететь на почтовом корабле, и это будет самый лучший медовый месяц, который только можно купить на правительственные деньги.

— А потом…

— А потом мы вернемся на Землю, вступим добровольцами в рабочий батальон и проведем следующие сорок лет нашей жизни, удаляя грязь с зараженной территории.

— Но почему ты собираешься это сделать?

— Потому что, — и в этом ответе Разум Шварца уловил следы глубокого вздоха в Прикосновении Разума Алвардена, — я люблю тебя, а ты этого хочешь, и потому, что я — патриот-землянин, что могу документально подтвердить с помощью бумаг.

— Хорошо…

И в этом месте разговор прервался.

Но, конечно, Прикосновение Разума не прервалось, и Шварц, довольный, но находящийся в некотором замешательстве, отступил. Он мог подождать. Можно не беспокоить их сейчас. Все в порядке. Время есть.

Он ждал на улице, под светом холодных звезд всей Галактики, видимой и невидимой.

И для себя, и для новой Земли, и для миллионов далеких планет он еще раз тихо повторил слова той древней поэмы, которые он из многих квадрильонов людей знал теперь только один:

Спальня негромко бормотала. Звук был почти за пределами слышимости, прерывистый и слабый звук, но довольно явственный и угрожающий.

Но не он разбудил Байрона Фаррила, вырвал его из тяжелого, неосвежающего сна.

Байрон беспокойно повернулся, прикрыл голову подушкой, тщетно пытаясь приглушить это сверлящее «дз-з-з» на конце стола.

Не открывая глаз, он поднял отяжелевшую руку и нажал кнопку.

— Алло, — пробормотал он.

Из аппарата полились звуки. Они звучали резко и громко, но у Байрона не хватало решимости уменьшить звук.

Он услышал:

— Я могу поговорить с Байроном Фаррилом?

Байрон сонно сказал:

— Говорите. Что вам нужно?

— Могу я поговорить с Байроном Фаррилом?

В голосе звучало беспокойство.

Байрон открыл глаза в полной темноте. Он ощутил неприятную сухость во рту и слабый незнакомый запах, державшийся в комнате.

Он сказал:

— Говорите. Кто это?

Громкий голос продолжал звучать все беспокойней. Говоривший явно не слышал Байрона.

— Есть здесь кто-нибудь? Мне нужно говорить с Байроном Фаррилом.

Байрон нажал другую кнопку. Загорелся маленький экран визиофона. Байрон приподнялся на локте и посмотрел на него.

— Я здесь, — сказал Байрон.

Он узнал на экране гладкое, слегка асимметричное лицо Сандера Джонти.

— Позвоните утром, Джонти.

Он хотел уже было выключить прибор, когда Джонти произнес:

— Алло! Есть здесь кто-нибудь? Это университетский пансионат, комната номер 526?

Тут Байрон увидел, что маленькая красная лампочка, означающая, что связь включена, не горит. Он негромко выругался и нажал клавишу. Лампочка не загорелась.

Джонти, видимо, сдался, и экран опустел, остался маленьким светлым прямоугольником.

Байрон выключил его. Скорчившись, он поправил постель и попробовал снова закопаться в подушку. Он был раздражен: какого черта его будят среди ночи! Он бросил быстрый взгляд на светящиеся цифры настенных часов. Было три пятнадцать. Еще четыре часа в доме будет темно.

Ему совсем не хотелось просыпаться в полной темноте. За четыре года он так и не смирился с земным обычаем строить здания из усиленного бетона, с толстыми стенами и без окон.

Это была тысячелетняя традиция, восходящая к временам, когда примитивной ядерной бомбе еще не противостояла защита из силовых полей.

Все это в прошлом. Атомная война сделала на Земле свое дело. Большая часть ее безнадежно радиоактивна и непригодна для жизни.

Терять больше нечего, а вся эта архитектура отражает старые страхи. Поэтому и такой мрак кругом.

Странно. Байрон ждал. Не только зловещее бормотание привлекло его внимание, но и что-то другое, может, еще менее заметное, и не такое угрожающее.

Отсутствовало даже слабое движение воздуха, в спальне было душно.

И тут он понял, что вентиляционная система перестала работать, и теперь у него действительно есть повод для недовольства. Он не может даже использовать визиофон, чтобы сообщить об этом. Он попробовал еще раз.