Айзек Азимов: Камешек в небе. Звезды как пыль

Он вскочил, так как свет за дверью мигнул и погас, а затем прозвучал баритон непонятно что говорившего его хозяина. Потом дверь открылась и появился завтрак — овсяная каша. Он не узнал ее по виду, но вкус был похожим. И молоко.

Он сказал:

— Спасибо, — и энергично кивнул головой.

Фермер проговорил что-то в ответ и взял рубашку Шварца со спинки стула. Он тщательно изучил ее, обратив особое внимание на пуговицы. Потом вернул ее на место и отвел в сторону скользящую дверь стенного шкафа. Шварц в первый раз обратил внимание на теплое молочное свечение стен.

— Пластик, — пробормотал он сам себе, используя это многозначительное слово со всегдашней уверенностью неспециалиста. Потом он заметил, что в комнате нет углов, — стены переходили одна в другую плавными кривыми плоскостями.

Но другой человек держал перед ним предметы и делал жесты, смысл которых не оставлял сомнения. Шварц явно должен был вымыться и переодеться.

Он повиновался. Только он не нашел ничего такого, чем можно было бы побриться, и не сумел облечь свое желание в более вразумительную форму. Шварц поскреб седую щетину пальцами и продолжительно вздохнул.

Его отвели к маленькой вытянутой двухколесной машине и жестами велели залезть в нее. Земля под ним покачнулась, и пустая дорога побежала мимо в обоих направлениях и бежала до тех пор, пока низкие сверкающие белые здания не возникли перед ним, а и ними, еще дальше — сверкающая голубая вода.

Он указал вперед.

— Чикаго?

Но последняя надежда, еще тлевшая в его душе, теперь угасла, ибо он, конечно же, не видел ничего, что напоминало бы этот город.

Фермер ничего не ответил.

И это был конец.

Бел Алварден, еще не остывший от интервью, которое он давал газетчикам по случаю его предстоящей экспедиции на Землю, чувствовал себя в состоянии полного мира с сотнями миллионов звездных систем, составляющих необъятную Галактическую Империю. Известность его в том или ином секторе была бесспорной. Пусть только подтвердится его теория относительно Земли, и репутация его на каждой населенной планете Млечного Пути станет просто незыблемой.

Возможность известности и озарения, сопровождающие оригинальные научные открытия, пришли к нему очень рано. Но путь его в науке был нелегким. Он едва достиг тридцатипятилетнего возраста, как на пути его встали серьезные трудности.

Все началось со взрыва, прогрохотавшего в холлах Арктурского Университета, когда он был выпущен из института со званием старшего археолога в несолидном возрасте двадцати трех лет. Взрыв — не менее эффективный из-за своей нематериальности — состоял в приказе «Журнала Галактического Археологического Общества» об отказе печатать его диссертацию. То был первый случай, когда подобный солидный научный журнал отклонил диссертацию в таких резких выражениях.

Для неархеолога причина для столь сильного гнева, направленного против маленькой сухой работы под названием «Взгляд на античный период раннего Сектора Сириус с учетом теории влияния радиации на происхождение человека», могла бы показаться таинственной. На самом же деле здесь сыграло роль то обстоятельство, что Алварден с самого начала одобрительно отнесся, приняв ее потом за собственную отправную точку, к гипотезе, выдвинутой ранее группой мистиков, имеющих большее отношение к метафизике, чем к археологии.

Гипотеза заключалась в том, что человечество зародилось на одной определенной планете, а потом распространилось по всей Галактике. Это была излюбленная теория писателей-фантастов того времени и «паршивая овца» для каждого уважающего себя археолога Империи.

Но Алварден со временем сделался силой, почитаемой даже самыми уважаемыми специалистами, ибо и течение последующих десяти лет он стал признанным авторитетом в выявлении останков проимперских культур, все еще находящихся в затерянных уголках Галактики.

Например, он написал монографию о механической цивилизации Сектора Ригель, где развитие роботехники создало отдельную культуру, главенствующую столетия, пока совершенство металлических роботов не низвело инициативу людей до такого плачевного состояния, что энергично действующий флот военного повелителя Морея легко смог взять контроль над ними. Ортодоксальная археология настаивала на независимой эволюции человеческого типа на различных планетах и использовала такие антиподные культуры, как, например, на Ригеле, чтобы показать все еще существующую несглаженность расовых различий, несмотря на многолетнее сближение культур. Алварден эффективно разрушил подобные концепции, показав, что ригельская роботехника и роботехническая культура были ничем иным, как детищем экономических и социальных сил своего места и времени.