Айзек Азимов: Камешек в небе. Звезды как пыль

Повсюду, кроме Земли, как было известно Грю, использовались машины теленовостей, прокручивающие мотки микропленки с текущими новостями. Для чтения выпускались стандартные книговизоры. Но Грю молча презирал подобный обычай.

Он сказал:

— Ты читал насчет археологической экспедиции, которую посылают на Землю?

— Нет, не читал, — спокойно ответил Арбен.

Грю и так это знал, поскольку никто, кроме него, газет еще не видел, а от видео семья отказалась в прошлом году. Однако этот его вопрос являлся обычным первым ходом начинающейся партии в разговоре.

Он сказал:

— Ну, так вот, одна уже в пути. И, с имперского соизволения, как вам это нравится? — Он начал читать с той странной неестественной интонацией, какой большинство людей автоматически сопровождают чтение вслух:

— Бел Алварден, старший научный сотрудник Имперского Археологического института, в интервью, данном Галактик-пресс, выразил надежду на ожидаемые ценные результаты археологических излучений, которые планируется провести на планете Земля, расположенной на окраине сектора Сириус. «Земля, — заявил он, — с ее архаической цивилизацией и единственным в своем роде окружением, являет собой причудливую культуру, на которую наши ученые-социологи слишком долгое время не обращали внимания, если не считать трудностей в объяснении с местным правительством. Я очень надеюсь на то, что следующие год-два принесут коренные изменения в некоторых наших фундаментальных концепциях относительно социальной эволюции и человеческой истории». И так далее и тому подобное, — закончил он.

Арбен Марен слушал его всего лишь в пол-уха. Он пробормотал:

— Что он имеет в виду под словами «причудливая культура»?

Лоа Марен не слушала вообще. Она просто сказала:

— Твой ход, Арбен.

Грю продолжал:

— Ну, так вы не собираетесь спросить меня о том, почему «Трибуна» это напечатала. Вы же знаете, что она не перепечатывает сообщений Галактик-пресс, заплати ей даже миллион имперских кредитов, если на то нет стоящей причины.

Он напрасно ждал ответа, потом сказал:

— Потому что она сделала из этого передовицу. Полновесную передовицу, вышибающую дух из этого парня, Алвардена. Это тот самый парень, который хочет приехать сюда с научными целями, и они пыжатся до красноты, чтобы ему помешать. Вы только посмотрите на эту дурацкую болтовню, только посмотрите! — Он потрясал перед ними газетой. — Почитайте, почитайте!

Лоа Марен отложила карты и твердо сжала тонкие губы.

— Отец, — сказала она, — у нас был трудный день, так что давай пока оставим политику в покое. Может быть, попозже, а? Прошу тебя, отец.

Грю нахмурился и передразнил:

— «Прошу тебя, отец». А мне кажется, что ты просто устала от твоего старого отца, если скупишься ради него на несколько слов о последних событиях. Я так думаю, что стою у тебя на пути, сидя здесь, в углу, и позволяя вам двоим работать за троих… Чья это вина? Я силен и хочу работать. И вы знаете, что я мог бы вылечить свои ноги и стать таким же бодрым, как и раньше.

Говоря это, он топал деревяшками, топал сильно и энергично. Он слышал этот топот, но ног не чувствовал.

— Единственная причина, по которой я не могу этого сделать, — в том, что я становлюсь слишком старым и мое лечение невыгодно для них. Так вы называете это причудой «причудливой культуры»? Как еще можно назвать мир, в котором человеку не позволяют работать, когда он вполне может? Клянусь космосом, я думаю, что пришло самое время остановить всю эту чушь насчет так называемого «своеобразного устройства». Оно не своеобразное — оно просто свихнувшееся! Я думаю…

Он размахивал руками, и его сердитое лицо налилось краской.

Арбен встал со стула, и его тяжелая рука легла на плечо старика. Он сказал:

— Ну к чему так расстраиваться, Грю? Когда ты покончишь с газетой, я прочту передовицу.

— Конечно, но ты с нею согласишься. Какая от этого польза? Вы, молодые, просто стадо молокососов, просто резиновые губки в руках Древних.

Лоа быстро проговорила:

— Тише…

Некоторое время она сидела, прислушиваясь. Она не могла толком объяснить — почему, но…

Арбен ощутил легкий озноб, так было всегда, когда упоминалось общество Древних: просто небезопасно говорить, как Грю, насмехаться над современной земной культурой…

Что ж, таков обычай. Да, мир был уродлив, если честно заглянуть в собственные мысли.

Конечно, в дни юности Грю существовало много болтовни о забытых старых путях, но настали другие времена. Грю следовало бы это знать. И он, возможно, знал, но только нелегко было быть благоразумным, следовать здравому смыслу, когда сидишь в тюрьме на колесиках и ждешь, считая дни до наступления следующего ценза.