Мэтью Джонсон - «Если», 2009 № 08

Марина пела:

Я сказал:

— У тебя хорошо получается.

Она сказала:

— Это неправда.

Я промолчал.

Марина прижала к груди сумочку с аппликацией — мертвой головой — и сказала:

— Я знаю, ты ждешь от меня фразы: «Это неправда, но спасибо за комплимент», но я так не скажу. Потому что комплимент должен быть честным. Иначе грош ему цена.

Я сказал:

— Это невежливо с твоей стороны. Сказать «спасибо» — признак элементарной вежливости.

Марина сказала:

— Я заметила одну вашу черту. Если человек вдолбил себе что-то в голову и думает, будто он прав, его очень трудно переубедить. Это очень странная черта, и я не думала, что она может быть свойственна разумной расе. Вы раса упертых идиотов. Согласен?

Я хотел сказать: «На себя посмотри, вреднючая инопланетянка!», но вместо этого произнес:

— Кидай монетки вниз.

Она удивленно посмотрела на меня:

— Зачем?

Я сказал:

— Чтобы мы еще сюда пришли и поболтали о том о сем.

Марина спросила:

— Это такое глупое человеческое поверье?

Я сказал:

— Не спрашивай, кидай.

Она размахнулась и кинула монеты мне в лицо.

Синяк под глазом продержался целую неделю.

На двадцать третьей неделе путешествия мы получили сигнал бедствия с одинокой планеты в системе тусклой красной звезды. Капитан вызвал меня к себе. Он был настолько расстроен, что даже не отчитал меня за пуговицы, застегнутые не по уставу.

Капитан грузным телом навалился на штурвал и сказал:

— Маркин, мы получили сигнал бедствия.

Я кивнул:

— Знаю. Весь корабль его слышал. А печка рассказала мне подробности.

Капитан спросил с подозрением:

— Откуда они ей известны?

Я сказал:

— Думаю, у нашей печки тайный роман с автопилотом.

Капитан покачал головой:

— Ох уж этот научный объект ПОГ-2! Зря мы с ней так сблизились. Я часто ловлю себя на мысли, что воспринимаю нашу милую печку как обычного члена экипажа. Нельзя так. Не по уставу оно да и не по-людски.

Я сказал:

— У каждого есть душа, капитан. Даже у печки. Возможно, и у вас она имеется.

Капитан поправил фуражку и сказал:

— Не думаю. Кстати, выскажи предположение, Маркин: с чем связан сигнал бедствия?

Я пожал плечами и ляпнул:

— Может, они успели по десять раз пересмотреть все запасы кинофильмов?

— Это проблема, — согласился капитан. — Но сигнал бедствия уж очень, как бы получше сказать… бедственный. А какая самая страшная беда может случиться в колонии на одинокой планете, что расположена вдали от торговых путей?

Я задумался:

— Нашествие тараканов?

Капитан покачал головой:

— Не драматизируй, Маркин. От легендарных чудовищ, прозванных тараканами, наши мудрые предки избавились при помощи информационных технологий еще в начале двадцать первого века. Я думаю так: в колонии закончилась горячая еда и колонисты перешли на консервы. — Капитан вздохнул: — Это никуда не годится.

Я сказал:

— Какой ужас.

Капитан поправил фуражку и торжественно произнес:

— Маркин, немедленно надевай свой поварской колпак и отправляйся на кухню. Приготовь побольше вкусных и полезных блюд. Сегодня вечером ты слетаешь на планету, накормишь бедняг, а завтра утром вернешься обратно.

— Можно я возьму с собой Людочку? — спросил я с надеждой.

Капитан сказал:

— Извини, Маркин, но Людочка нужна мне на корабле.

Я сказал:

— А если…

Капитан нахмурился и приказал:

— Маркин, приступай к выполнению приказа немедленно.

Я тоже нахмурился и вышел. Не думайте, я не трус. Я мог ответить капитану очень строго. Но в тот момент не было настроения.

Целый день мы с печкой готовили самые изысканные блюда: утку по-пекински, борщ со сметаной, вареники с вишней, финики в кисло-сладком ухмурдаше. Вечером я собрал угощение в сумку-холодильник, сел в катер и отправился спасать колонистов от ужасов консервированного питания. Когда я отдалился от корабля на пару сотен километров, вернулись неприятные воспоминания о том, что жизнь на корабле — ложь и выдумка. Но главное — Людочка не любит меня!

Я постарался не думать о лишнем и сосредоточился на полете.

В бардачке я обнаружил маленькую бутылочку армянского коньяка и выдул ее. На душе стало спокойнее. Оказалось, вести катер в состоянии легкого алкогольного опьянения весьма приятно.

Катер приземлился на краю рыжего поля. Далеко на западе виднелись холмы, которые заволокла оранжево-серая дымка. На востоке стоял кирпичный особняк, отгороженный от суровой оранжевой природы забором из колючей проволоки, впечатанный в бледно-желтое небо, словно клеймо работорговца. Особняк был единственной постройкой поблизости да и, наверное, на всей планете.