Мэтью Джонсон - «Если», 2009 № 08

Проанализировав это простое действие, можно понять, из каких темных глубин поднялась «шестая волна» отечественной фантастики.

Поднялась она прямиком из Интернета.

Во всемирной паутине можно найти все или почти все. В том числе определение «Интернета». Но я не буду его искать. Я дам свое.

Интернет — это кладбище поверхностной информации.

Даты рождения и смерти великих деятелей или не очень великих. Картины и картинки. Мультфильмы и кино. Анекдоты и байки. Что угодно. Завалы поверхностной информации, которая отвечает на вопросы: «кто?», «что?», «когда?», но обычно молчит, когда спрашивают: «почему?» и «зачем?».

При желании, конечно, можно углубиться, покинуть поверхность. Но информации в Интернете так много, она так ненадежна и зачастую лжива (Сеть — штука свободная, тут выдать за правду можно что угодно), что углубляться не возникает желания. Легче хватать вершки. Писатели (или графоманы, не суть) — тоже люди. Им легче плыть на поверхности, когда есть такая возможность. Вот и плавают. Не умеют по-другому — никто не показал, как можно.

Теперь вы примерно представляете, откуда взялась «шестая волна» отечественной фантастики, и сделали правильные выводы.

А я, признаться, никаких выводов не сделал. До сих пор не знаю, что она такое, эта «шестая волна». Какой-то критик когда-то сказал: вот, мол, волна. Шестая. А вот на берег вынесло ее представителей. И критик назвал представителей. Поименно. И мне пришлось поверить. На этой вере критику мои представления о «шестой волне» и заканчиваются. Я не знаю, зачем она и что именно объединяет ее авторов. Любовь к Интернету, которую упоминал выше? Рассказывая об ужасах Интернета, я потрафлял «старичкам», которые уверены, что новое поколение всегда хуже. Хуже не только потому, что оно новое, а потому, что кто-то (или что-то, не суть) его испортил. К примеру, коммунистическая власть. Или рыночная экономика. Или диверсификация производства.

Или Интернет.

Хотя доля правды, конечно…

Пока писал, совсем забыл об опросе. А в опросе у нас победил ответ «Прекратите делить фантастику на «волны»!». На самом деле ответ должен был звучать так: «Прекратите делить фантастику на «волны» или я убью этого милого кролика!». Убийство кролика — это намек на маргинальный американский мультсериал «Южный парк», который своей любовью к насилию и похабщине не мог не вызвать приязни некоторых авторов «шестой волны». К несчастью (или к счастью, не суть), редакторская рука «убила» милого кролика до того, как он появился на сайте «Если». Но ответ все равно победил. Обладай я достаточной властью, я бы и сам поставил его на первое место. Потому что писателю и читателю должно быть все равно, что за «волна» и зачем она. Это критики пускай авторов на «волны» делят. Поделив, им легче воспринимать писателей, которых много, а критик один. А вот когда писатель начинает сам себя причислять к какой-то «волне», появляется повод задуматься. Может, писатель не так хорош; может, он не уверен в себе и на волне хочет выехать к вершинам славы. А возможно (о, ужас!), пытается замаскировать отсутствие литературного таланта, прячась за спины товарищей.

Ну а читателю и подавно должно быть все равно, что там за очередная «волна» накатила: лишь бы книжку интересно было читать.

На втором месте — «А что, есть такая и такие?». От первого ответ почти не отличается, только вместо возмущения — удивление. Так отвечают люди спокойные, уверенные в себе. Дай бог этим людям здоровья.

На третьем — «Молодые ребята, которые из-за недостатка жизненного опыта пишут сентиментальную фантастику». Так отвечали люди мудрые и снисходительные к недостаткам юного писательского поколения, главный из которых вовсе не излишняя сентиментальность, а молодость. К счастью, молодость проходит, а сентиментальность остается. Впрочем, лет через двадцать, если тенденция сохранится и мир не сгорит в ядер-ном пламени, сентиментальность перестанет считаться недостатком. А на сайте «Если» появится опрос о «седьмой волне» (или восемнадцатой, не суть), где один из ответов будет такой: «Это молодые ребята, которые из-за недостатка жизненного опыта пишут фантастику, находясь под воздействием кокаина».

«Сетераторы-выскочки, вскормленные сетевыми конкурсами фантастики» на четвертом месте. Выше я писал о пагубном влиянии Интернета на писателей, не хочу повторяться. Хочу только заметить, что так отвечали люди, которые, как и я, с подозрением относятся к Интернету, люди нервные, но справедливые, готовые честно выразить чувства и заклеймить позором явление (или течение, не суть), которое им не по душе. К таким людям я отношусь с безмерным уважением.