Евгений Гуляковский - Последний мираж (сборник)

Герат сонно зевал и все никак не мог понять, зачем его разбудили.

— Я ухожу… — с усилием произнес Алан.

— Куда ты собираешься идти ночью?

— Я ухожу совсем… У меня нет залога, и утром меня ожидает позор изгнания. Давай простимся.

Герат рванулся к нему и, схватив за руки, заговорил торопливо и громко:

— Почему ты молчал до сих пор! Неужели я не помог бы тебе достать залог? Да и сейчас еще не поздно! Хочешь, я дам тебе шкуру?

Алану стало неприятно от этих слов. Стараясь не обидеть друга, он ответил спокойно:

— Спасибо, Герат, я не хочу обманывать племя. Может быть, на чужбине я заслужу право когда-нибудь вернуться. А сейчас нужно идти. Давай простимся, и позови Ингу. Я хочу проститься и с ней.

Герат, словно обрадовавшись, что разговор окончен, торопливо исчез в кустах. И вскоре вместо него рядом с Аланом стояла маленькая черноглазая девочка лесного племени.

Юный охотник долго стоял молча, он не мог вымолвить ни слова. Молчала и девочка. Неожиданное решение друга вызвало в ее душе непонятную острую боль. Она растерялась. Не знала, что сказать, как утешить, как отговорить от страшного решения… И тогда заговорил он, охрипшим от волнения, незнакомым, срывающимся голосом:

— Я знаю, что ты хочешь сказать мне. В ночной чаше бродит много зверей. Иди, Алан, и добудь свой залог. Ночь велика. Так?

Девочка подавленно молчала, и, не дождавшись ответа, он продолжал:

— Разные бывают залоги. Один украшает молодого воина. Другой дает ему право на следующий год вновь пытать счастья. Целый год он терпит насмешки друзей, не приходит на игры молодых воинов. Я не хочу такого залога! Я добыл своего зверя, и его рисунок ты видела на скале. Но ты никому не скажешь об этой тайне. Боги отомстили мне за дерзкий рисунок, они украли шкуру убитого мной барса. Никто не поверит мне! И пусть не верят! Я уйду. Там, за горами, лежат неведомые, сказочные страны, много прекрасных чудес скрыто в них! Меня всегда манили далекие тайны этих стран!

— Хонг говорит: человек без племени не может, он погибнет один. В чужих странах живут другие люди. Если ты уйдешь, то уже никогда не сможешь вернуться!

— Я стану великим воином, племя еще услышит обо мне!

— Разве племя уже прогнало тебя? Кому ты угрожаешь? Перед кем хвастаешь?

— Значит, и ты ничего не можешь понять. Но я буду помнить о тебе все равно. Всегда. Прощай…

Он порывисто повернулся в сторону гор, но рука девочки удержала его.

— Постой, Алан. Я хотела сделать тебе подарок в день посвящения, но ты уходишь от нас… Чтобы стать великим воином на чужбине. Там тоже нужно оружие. Вот, возьми. Пусть этот нож всегда напоминает тебе о родном племени и, может быть, обо мне…

Снова горы встали на пути Алана. Только теперь ему некуда было спешить. Там, куда он направлялся, никто не ждал его. Один, совсем один. Каменистая тропа вела на юг, к другим скифским племенам. Любой встречный мог стать его врагом. Нет спасения одинокому безоружному путнику, за которым не стоит могучее племя.

Тропа то взбиралась вверх, на скалистые вершины, откуда он видел свой путь на много дней вперед и где каждый неосторожный шаг грозил падением, то сбегала в лощины, где текли ручьи и лежали озера, а за каждым кустом таилась опасность.

Рысь тяжелым прыжком взобралась на сосну, освобождая тропу, она не тронула мальчика, лишь проводила изгнанника равнодушным взглядом сытых глаз. Однажды, в кустах у ручья, мелькнула полосатая спина тигра, и сердце Алана сжалось от страха.

Ночью он разжигал большой костер, и темнота вокруг наполнялась хриплым воем хищников.

Мальчика охватывало отчаянье. «Куда идти? Что предпринять? Как жить теперь? Примут ли его священные агрипеи*? [3] Агрипеи — скифское племя, обитавшее во II в. до н.э. в степях южнее Уральского хребта.

Хонг говорил о них, как о защитниках обездоленных и изгнанников. Агрипеи были его последней надеждой. Только бы дойти и разыскать их. Так проводил он ночи, почти не смыкая глаз, а с рассветом снова продолжал свой бесконечный путь…

Сушеное мясо, взятое в дорогу, кончалось. Пришла пора позаботиться о новом запасе еды. С одним ножом в лесу немного добудешь. Требовалось оружие. Тонкое и прочное деревце отыскать не составляло труда — хуже было с наконечниками, чтобы сделать настоящий наконечник, нужны специальный инструмент и время, а голод уже давал себя знать. Алан ограничился тем, что укрепил на конце расщепленной палки острую пластинку кремня. В умелых руках даже это несовершенное орудие могло сослужить добрую службу. Алан не даром гордился умением точно бросать охотничьи копья. И сейчас, после четырех неудачных попыток, ему наконец удалось заколоть олененка, выслеженного у водопоя. Родной край Алана богат дичью. А что будет там, в неведомых странах? Об этом он старался не думать. Дни пути походили один на другой. Опасность таилась всюду, и в конце концов Алан привык к ней. Он уже подходил к подножию гор, к той ровной безлесной стране, где, по его расчетам, жили агрипеи, когда произошла встреча, чуть было не положившая конец его пути.