Федор Кандыба - Горячая земля

Люся засмеялась как-то уж чересчур весело. Ее смех сбил с толку Дружинина, и он смутился еще больше.

Конец этой сцене положил тот же неугомонный Камус. Он снова ворвался в комнату и начал прыгать около Дружинина.

— Камус! Камус! — напрасно звал его Задорожный.

Задорожному пришлось притти за ним самому.

— Никакого сладу с ним нет, только хозяина и признает, — жаловался Задорожный Люсе, держа Камуса за ошейник. — Каждый день жалобы: то укусил кого, то с собаками дерется, то за козами гоняется. А кому расхлебывать — мне. Я, между прочим, здесь комендант, — не преминул с достоинством вставить Задорожный.

Люся улыбнулась.

— А как ваши рисунки? Покажите мне ваши новые работы. Дружинин может говорить только о шахте, я от нее устала.

— Новые рисунки? С удовольствием! — обрадовался Задорожный. — Идемте ко мне, сейчас покажу все, что есть.

— Можно и мне с вами? Ведь я их тоже не видел. Значит, ты все же продолжаешь рисовать, Петро, — сказал Дружинин и пошел вслед за Люсей и Задорожным.

Дружинин не совсем понимал Люсю. Она была довольна, что приехала на Остров Черного Камня, и от души радовалась всему, что здесь видела. Но о главном — о шахте — она говорить отказывалась, предпочитая болтать о чепухе, вроде повадок чукотских лаек или о способах приготовления яичницы, которую жарил Задорожный.

По случаю приезда Люси у Дружинина собрались друзья.

За ужином Люся сидела рядом с Дружининым, закутанная в большой пушистый платок. Она была весела, предлагала тост за тостом и много смеялась. Ключников, Вера, Левченко и Задорожный подхватывали ее тосты и смеялись вместе с ней.

Дружинин смеялся меньше других: он все еще переживал свой разговор с Казаковым.

Кроме того, его, как и всегда, беспокоило, что делается на шахте. Там сейчас дежурил Анохин. Анохин был толковым, знающим инженером, но последнее время с ним творилось что-то неладное.

Еще больше беспокоила Дружинина новая болезнь, которую назвали глубинной. Она все чаще поражала людей, долго находившихся в забое. Чем угрожала она строителям шахты? Новая болезнь была еще мало изучена. Можно ли было верить врачам, которые говорили, что она большой опасности не представляет и человек в случае надобности всегда сможет овладеть собой так же, как во время опасности пьяный преодолевает хмель?..

Гости отдали должное поварскому искусству Задорожного, приготовившего прекрасный ужин, и слегка захмелели от выпитого вина.

Люся еще не отдохнула как следует с дороги, и на нее вино подействовало сильнее, чем на других. Ее темные, слегка удивленные глаза блестели ярче, чем обычно, щеки горели. В выражении лица не было обычной деловитости, а ее обычно торопливые и угловатые жесты стали спокойными и мягкими, какими-то домашними.

Это была совсем другая, молодая и красивая Люся, какой ее не видели люди, знавшие ее много лет. Дружинин не представлял, что она может быть такой.

Люся перебирала бахрому своего платка и смотрела на Дружинина с лаской и грустью.

— Ну, Дружинин, не будьте таким скучным! Бросьте раз в жизни думать о шахте, — просила она, смешно морща нос.

— Глядя на вас, трудно поверить, что вы приехали к друзьям, которые вас любят, — сказал Дружинин с улыбкой. — Скорей похоже, что вы уезжаете на фронт и прощаетесь с нами. Будто вас уже наполовину нет, осталось только вспомнить прошлое да смеяться над пустяками. Вот я и грущу вместе с вами, — шутливо оправдывался он.

— Вы неузнаваемы, Дружинин. Ведь это вас я когда-то ругала чурбаном. Сколько воды с тех пор утекло!..

— Дело-то наше вон как разрослось, — подтвердил Дружинин, опять возвращаясь к своим мыслям.

Отвлечься от шахты было трудно: разговор за столом все время вертелся вокруг нее.

— …Уже думаю — конец. Наступил предел человеческим силам, дальше не двинемся. Оказывается, нет, товарищ Левченко! Переведем дыхание и дальше. Природа бьет человека, а он все сильней делается, — донеслись до Дружинина слова Ключникова.

После происшествия в забое Ключников и Левченко подружились. Ключников сел рядом с Верой, но она демонстративно отвернулась и преувеличенно ласково разговаривала с Задорожным.

— И все-таки проходка задерживается. Мы завязли в горячем слое. В конце концов вся эта история с кредитами особого значения не имела, — отвечал солидным басом Левченко. — Она благополучно закончилась, но нам от этого не легче…