Сергей Розвал: Невинные дела

Впрочем, пусть их забавляются - для себя он твердо выбрал путь: только у военной науки блестящие перспективы! Что же касается чувствительной болтовни не в меру стыдливых профессоров о том, что наука-де должна не уничтожать, а благодетельствовать человека, то профессор Уайтхэч полагал, что всем этим слезливым теориям прекрасно противостоят теория руководящей роли Великании и теория спасения от коммунизма. Да и вообще - победителей не судят! Кто станет слушать в наши дни обвинительную речь по адресу изобретателя пороха? А атомная бомба - это порох XX века. Таким образом, с моральной стороны у профессора Уайтхэча все обстояло благополучно. Неблагополучие было в другом, и это-то и составляло секрет Уайтхэча. В научную душу профессора Уайтхэча начинало закрадываться сомнение: суждено ли ему быть победителем? Вложена ли в него та искра, из которой только и может разгореться пламя? Проще говоря - ученый ли он? Впрочем, он убедился, что его теория блестяще подтверждена трагикомической историей изобретения Чьюза. Этот мечтатель хотел своими лучами облагодетельствовать человечество - ему не позволили; ему предложили использовать их для войны - он отказался; и вот результат: вся огромная научная работа погибла. Нет, он, Уайтхэч, не настолько наивен, он давно выбрал иной путь. Ему даже было несколько жалко этого ученого младенца. И все-таки... И все-таки Чьюз - ученый, большой ученый, это несомненно... А он, Уайтхэч, ученый ли? Вот вопрос, который мучил Уайтхэча. Он очень хорошо знал Чьюза. Двадцать лет назад тот работал с ним в университете. Чьюз не думал ни о славе, ни о премиях Докпуллера и Нобеля (о чем втайне мечтал Уайтхэч - самому себе можно было в этом признаться), и все же Чьюз достиг того, что так не давалось Уайтхэчу. В чем же дело? Что ж, он, Уайтхэч, все-таки не ученый? Неправда, тысячу раз неправда! Был же он уверен в себе раньше, что же случилось теперь? В чем, в конце концов, разница между ним и Чьюзом? Только в том, что в Чьюзе так наивно слились вера в науку и вера в ее спасительность для человечества? "Для меня наука - только то, что служит благу человечества", - так он сказал, когда Уайтхэч посетил его. Но ведь это наивно, фантастически наивно! Наука - это просто наука, ей решительно все равно, для чего ее применяют. Вопрос: для чего? - просто бессмыслен. И неужели все-таки эта наивная вера помогла Чьюзу? Так что же, он, Уайтхэч, ошибся? Разве не стоит он обеими ногами на твердой почве фактов? Так он сказал тогда Чьюзу, и он, черт возьми, докажет это! Он найдет те самые лучи! Чистая случайность, что Чьюзу удалось это раньше. Он вспоминал свое посещение Чьюза. Это был неприятный визит. Признаться в том, что он отстал от Чьюза, просить его о сотрудничестве, о помощи?.. Даже сейчас вспоминая разговор с Чьюзом, Уайтхэч болезненно морщился. Он никогда не пошел бы к Чьюзу. Он слишком хорошо помнил его, чтобы поверить, будто Чьюз согласится отдать свое изобретение для войны. Глупец Бурман заставил его пойти на это бессмысленное унижение. А сейчас он же требует: деньги получили - подавайте лучи! Ему кажется, что лучи так же просто купить, как голоса на выборах. Вот какие мысли мучили Уайтхэча. Но никому - даже своим ближайшим помощникам - он не решился бы их высказать. Впрочем, и помощники причиняли ему немало забот. Инженер Флойд Ундрич просто раздражал его. Задумываться тут, правда, не приходилось: Ундрич прозрачен, как стекляшка, и так же бесцветен. Давным-давно Уайтхэч убедился в своей ошибке: раньше он ждал чего-то большого от Ундрича потому, что тот работал у Чьюза. Но Ундрич ничего не сумел взять от своего учителя, своего же у него не было ничего, - только удивительная для пятидесяти лет, несокрушимая трудоспособность свойство, необходимое для науки, но, не подкрепленное талантом, бесплодное, как мельница без жерновов. Зато инженер Чарльз Грехам, ближайший помощник и любимый ученик, все чаще заставлял Уайтхэча задумываться. Он талантлив, чертовски талантлив! А ведь он молод: и сорока нет. Если пойдет так дальше, то ему, Уайтхэчу, ничего другого не останется, как уйти на покой: он действительно не ученый. Да, да, расписаться в своей несостоятельности, передать руководство лабораторией Грехэму и добровольно живым лечь в могилу забвения. Но сможет ли Грехэм руководить именно этой лабораторией? Он талантлив - это он, честно говоря, открыл большую часть тех лучей, которые составляют секретный фонд лаборатории, - но почему его всегда тянет в сторону? Сколько раз Уайтхэч останавливал своего пылкого ученика: - Все, что вы предлагаете, Чарли, очень хорошо, но, согласитесь, для наших целей не пригодится! К чему же уклоняться? - Ах, боже мой, учитель, неужели только на войну работать? - возражал Грехэм. Читать дальше