Эдуард Русаков - Отражение Зотова

Эдуард Русаков

ОТРАЖЕНИЕ ЗОТОВА

Жирный боров подловил меня в суровую минуту: после контрольного рецензирования рукопись мне вернули, из плана выкинули и остался я на бобах. Никаких ближайших перспектив, в кармане пусто, дети кушать просят, жена хмурится. Ну, жену с детьми я отправил на месяц в деревню, к теще кормится парным молочком. А сам скучаю, томлюсь. И тут является мой сосед, удачливый романист Зотов, и говорит, басисто похохатывая:

Хочешь, сынок, заработать?

Очень даже хочу.

И он предложил мне перепечатать его новый роман "Сухое русло". Шестьсот с лишним страниц. Рубль за страницу. Всего, значит, больше шестисот рублей. Нормально. За две недели отстукаю - и на полтора месяца жизни хватит" (Надеюсь, вы не забыли доперестроечные цены).

Мне обычно жена печатает, - объяснил Зотов. - А тут жена - в больнице. Машинистку искать - время тратить. А ты - рядом, к тебе можно и в тапочках.

Да, я сосед. На одной площадке живем. Ко мне можно и в тапочках.

К тому же, сынок, ты резину тянуть не будешь, - добавил Зотов. - Тебе ведь деньги нужны?

Так точно, - говорю. - Не извольте сомневаться, ваше благородие. Все будет исполнено в лучшем виде. Если можно - авансик бы" А?

Зотов подмигнул, жирная рожа его расплылась в кабаньей улыбке, и он протянул мне красивую свеженькую сторублевку.

Первые два-три дня я печатал, не обращая внимания на текст, заботился лишь об одном: как бы поаккуратнее да побыстрее. Но постепенно я обнаружил-таки, что идея и даже сюжет романа украдены Зотовым у меня, из моей рукописи, отвергнутой издательством. Только в его романе все было в перевернутом, негативном варианте: положительные персонажи превратились в гнилых ничтожных интеллигентов, а дубовый придурковатый герой стал чуть ли не идеальным образцом для подражания. Вместо плюсов - минусы, вместо минусов - плюсы, и в результате получилась вполне актуальная книга, за которую мигом ухватится любое издательство. Ах, Зотов" Как же так? Значит, он умудрился прочесть мою рукопись? А может, это он ее и рецензировал? Кто же, кроме него? Да и сам я неоднократно ему рассказывал о своих замыслах. Язык мой - враг мой. Вот и получил. Моя книга вычеркнута из плана редподготовки, а зотовская уже включена. Плюсы на минусы поменял - и все дела.

Работай, негр. Печатай без ошибок. Рупь за страничку" А за идею?

А за идею? - спросил я, зайдя в тапочках к соседу-работодателю. - Вам не кажется, ваше сиятельство, что за идею тоже надо платить?

Он все сразу понял, ничуть не смутился, сочно захохотал и стал тискать меня в медвежьих объятьях.

За идею, сынок, я поведу тебя в кабак, - объявил Зотов и в тот же вечер повел.

Мы сидели в отдельном кабинете, пили "посольскую", ели паюсную и кетовую, курили "Мальборо" и беседовали наедине. Диалог вне морали. Ну, какая мораль у прожорливого хищника? Бог в вами, товарищи. С нами - черт. С нами сам сатана.

Ну и как, вкусно было, сынок? - улыбнулся проклятый пузан, когда мы вышли из ресторана.

Вкусно-то вкусно, - сказал я, покачиваясь от "посольской", - однако, ваше превосходительство, не мешало надбавить еще.

За что? - удивился он ласково.

За убытки, - вздохнул я, стараясь не смотреть на него, так как рожа его во мне вызывала рвотную реакцию. - Компенсацию за убытки. Ведь моя-то рукопись теперь навсегда похерена.

С твоей рукописью, сынок, и без меня все было ясно, - возразил Зотов. - Никто не стал бы печатать твою рукопись. Разве можно изображать руководящего товарища черной краской? И, с другой стороны, разве можно оправдывать нигилизм гнилого интеллигента? Нет, сынок, ничего я тебе не должен. Скажи спасибо дяде за вкусный ужин - и утрись.

Спасибо, - сказал я.

На здоровье, сынок.

Кстати, можете забрать свой роман.

Уже? - удивился он.

Да, я закончил.

Молодец. Зайду сегодня же. Прямо сейчас.

И денежки не забудьте!

Деньги при мне.

А ведь я его обманул - роман был перепечатан не до конца, страниц пятьдесят мне еще осталось. Зачем я его обманул? Минутку терпения.

Вот мы заходим в подъезд, поднимаемся по лестнице, никто не встречается по пути, и на площадке пусто. Мы заходим ко мне.

Я пропускаю гостя вперед. И, когда он идет по коридору, я сзади ударяю его по затылку тяжелым молотком (молоток, извините, еще с утра лежал у меня в кармане плаща). Зотов вскрикивает, поворачивается, смотрит на меня изумленно, красное кабанье лицо его бледнеет, а толстые руки протягиваются ко мне. Я отшатываюсь и тут же резким ударом бью Зотова по лбу все тем же молотком. Так, вероятно, в деревнях забивают мелкую скотину. Телят, вероятно. Баранчиков. Впрочем, навряд ли. Баранов режут. Но Зотова резать нельзя - это сколько же будет мороки с кровью! А тут лежит еще теплая душа " и не капли крови.