Александр Сапаров - Прыжок в прошлое

Дружине была дана вольная на вечер и все собирались в ближайший кабак. Я тоже намеревался посмотреть, как пили мои предки в эти времена, но не срослось.

Под вечер раздался громкий стук в ворота, когда их открыли, в них прямо на коне въехал воин, удивленные таким нарушением традиций все уставились на него. Но он, пробурчав, что срочный гонец к боярину пошел в дом, не дожидаясь, пока сам боярин выйдет на улицу. Через какое то время прибежал Федот и сообщил:

Данила давай собирайся, поедешь с Кириллом Мефодьичем, что-то там, у воеводы срочное.

Когда я спустился с сумками, мой конь уже был оседлан, а боярин уже нетерпеливо накручивал круги на своем жеребце.

– Где тебя черти носят, – громко крикнул он, – и тут же перекрестился и пробормотав:

– прости меня боже грешного, – двинулся в открытые ворота.

Я прыгнул в седло и наметом полетел за ним, через несколько минут мы въезжали в ворота кремля, возле которых провели сегодня много времени. Спешившись, и кинув поводья встречающему конюху, мы прошли в высокий терем, а затем по узким лестницам нас провели в маленькую комнату. В комнате было душно и жутко воняло, на кровати лежал очень полный старик, закрытый по грудь покрывалом. Рядом с ним стоял, какой то мужчина в европейском костюме и воевода.

Последний с изумлением посмотрел на меня:

– Это что, Мефодьич, твой лекаришка что ли? Ты бы еще ребенка сюда приволок.

Кирилл Мефодьич насупился:

– Ты Поликарп Кузьмич язык то придержи, если не этот лекаришка может, меня и в живых сейчас не было.

– Да ладно не обижайся, расстроен я сильно. Вот дядька мой захворал, месяц еле дышит, а вчерась вообще слег.

– Так, я смотрю, у тебя лекарь немец есть, чего ты меня позвал?

Да понимаешь, молва прошла, что есть у тебя чудо лекарь, только посмотрит и уже легче становится.

– Поликарп Кузьмич, да бабьи это пересуды все. Ну, сам подумай. Ты муж опытный, какие такие взгляды. Парня, бабка-знахарка в лесу натаскала, как собаку. Вот он и лечит, но не взглядом, а руками и молитвой. Так, а немец то, что же, не помог?

Да он серебро аккуратно берет, какие-то пилюли дает, вот кровь вчера пускал, а дядьке все хуже, я уже думаю, может попа звать. Но сам знаешь, утопающий и за соломинку схватится, а дядька не последний для меня человек.

– Ну Данила давай смотри болящего, – обратился ко мне Кирилл Мефодьевич.

Но тут вперед выступил европеец:

– Это есть что такое, малчишк лечить больной? Это есть нонсенс, толко в варварская Московия я видеть это. Я есть врач, закончить Болонский юниверситет, а тут знахар из лес. У вашего больной есть истечений желчи в легкие, и мозговая жидкость ушла в селезенка, и необходимо пускат кровь, и клизма ставить.

Но воевода грубо сказал:

– Помолчи схизматик, когда православные говорят, ты уже месяц вокруг ходишь, серебра немеряно выудил, а дядьке все хуже, толку нет от тебя.

Немец обиженно поджал губы и отступил в сторону.

Я подошел к кровати и откинул одеяло, на меня пахнуло запахом немытого тела и мочой.

Передо мной лежал крупный костистый мужчина, который тяжело и часто дышал, ноги его были отечны до колен, да и лицо также было отечно со стороны правой щеки, которой он лежал на подушке. Я взял его за руку, чтобы прощупать пульс и немец презрительно фыркнул. Не обращая внимания на фыркание, я продолжил осмотр, пульс был очень частый, наверно, больше ста в одну минуту, слабого наполнения, но ритмичный. Я прослушал ухом легкие и сердце, под возмущенное фыркание немца. Когда же я перкутировал границы сердца, он все-таки, наверно, понял, что я делаю, и заинтересованно приблизился ко мне, я же пропальпировал живот, мда, печень, как я и ожидал, была почти в малом тазу.

– Кирилл Мефодьевич, мне можно с воеводой поговорить? – спросил я на всякий случай боярина. Тот кинул взгляд на воеводу, а тот махнул рукой:

– Пущай спрашивает.

– Поликарп Кузьмич, а сколько лет вашему дядьке.

Так шестьдесят шесть уж было.

– А когда он заболел.

Заболел то он давно, уж несколько лет, потом одышка началась, ходить не смог задыхался, а потом уж ноги пухнуть стали, вот мы и подумали, что все теперь, отходит.

Дядька лежал с отсутствующим видом, как будто мы разговариваем не о нем.

– Поликарп Кузьмич, я вам так скажу, болезнь у вашего родственника тяжелая, сердце у него плохо работает. И эту болезнь вылечить нельзя.

Поликарп Кузьмич горестно вздохнул, а немец саркастически улыбнулся.

– Но если он будет регулярно пить травы, и кушать, как положено при такой болезни, то ему станет лучше и может быть даже сможет ходить, и отеки пройдут.