Гарри Гаррисон - Запад Эдема

Метель задержала Херилака на целых два дня. Он спал большую часть суток, стараясь не есть слишком много из своих истощившихся запасов пищи. Однако нужно было либо есть, либо умереть с голоду. Когда пурга стихла, он вновь пошел.

Через несколько дней ему повезло найти свежие следы кролика. Заткнув копье за ремень за спину, он убил его стрелой из лука и устроил пир из жареного мяса.

Здесь на юге было меньше снега, но мороз был таким же сильным. Сухая трава речного берега хрустела под ногами.

Услышав какой-то звук, он остановился и прислушался. Издалека доносилось что-то вроде шепота. Это был звук прибоя, звук волн, набегающих на берег. Море...

Когда он вновь пошел вперед, трава больше не хрустела, а копье было наготове. Херилак был готов встретить любую опасность.

Но опасность была уже далеко. Под серым зимним небом он вышел на луг, усеянный костями мастодонтов. Холодный, как смерть, ветер свистел в их изогнутых высоких ребрах.

Пожиратели падали уже сделали свое дело, после них пришли и пировали здесь волны и морские птицы. Здесь же, только вдали от мастодонтов, он нашел первые скелеты тану. Его челюсти крепко сжимались, а глаза сужались по мере того, как он понимал, как много скелетов разбросано по речному берегу.

Это было место ужасной бойни, место смерти.

Что же произошло здесь? Прежде всего было ясно, что вся саммад убита. Скелеты взрослых и детей лежали там, где они упали. Но кто убил их? Другая саммад? Невозможно, ведь они забрали бы оружие и палатки, и увели бы мастодонтов, а не убивали бы их вместе с владельцами. Палатки были еще здесь, большинство сложены и погружены на волокуши, лежавшие рядом со скелетами мастодонтов. Это саммад собирала свой лагерь, чтобы уйти отсюда, когда смерть обрушилась на нее.

Херилак продолжал поиски, и среди костей крупного скелета увидел блеск металла. Осторожно раздвинув в сторону кости, он взял покрытый ржавчиной нож из небесного металла. Смахнув ржавчину, он увидел сам нож, нож, который так хорошо знал... Его копье упало на мерзлую землю, когда он схватил нож обеими руками и стал тыкать им в небо, завывая от горя. Слезы катились из его глаз, когда он громко выкрикивал свои боль и гнев.

Амахаст был мертв, так же, как все женщины, дети и охотники. Мертвы, все до единого... Саммад Амахаста больше не существовал.

Херилак стряхнул слезы с глаз и с гневным рычанием погнал прочь печаль. Сейчас он должен найти убийц. Низко согнувшись, он ходил взад и вперед по лагерю, сам не зная, что ищет. Но искал осторожно и внимательно, как могут только охотники. Темнота помешала ему, и он лег на ночь рядом с костями Амахаста и стал искать его дух на ночном небе. Он наверняка был там, среди самых ярких звезд.

На следующее утро он нашел то, что искал. Поначалу это показалось ему обрывком кожи, одним среди многих, но когда он убрал черный мороженый кусок, то увидел под ним кости.

Осторожно, чтобы не повредить останков, ои убрал кожаный покров. Задолго до конца работы он понял, что нашел, но все же продолжал поиск, пока все кости не были обнажены.

Это было длинное худое существо с маленькими атрофировавшимися негами, с большим числом костей в позвоночнике.

Мараг особого вида, ошибиться было невозможно, хотя он и не видел подобных прежде. Он был нездешним, потому что мургу не могли жить так далеко от жаркого юга.

Юг? Что это значило? Херилак посмотрел на запад, откуда пришел. Там мургу не было, это было невозможно. Он медленно повернул лицо к северу и мысленным взором увидел холодные льды и снега, не сходящие никогда. Там жили парамутаны, очень похожие на тану, хотя и говорившие иначе. Но здесь побывали только немногие из них, они редко приходили на юг и воевали только с зимой, и не с тану или кем-то еще. На востоке, за океаном, тоже никого не было.

Но с юга, с жаркого юга, мургу могли прийти, принести смерть и уйти обратно. Юг...

Херилак встал коленями на мерзлый песок и изучал скелет мургу, запоминая все его детали, пока не смог по памяти нарисовать его изображение.

Затем он поднялся, затер изображение ногами, повернулся и, не оглядываясь назад, пошел в обратный путь.

Керрик так никогда и не понял, что жизнь ему спас его возраст. Не то, чтобы Вайнти пощадила его, потому что он был так молод, она испытывала настолько сильную ненависть к устозоу любого возраста, что с удовольствием наблюдала бы их смерть. Исел была слишком стара, чтобы усвоить новый язык, особенно такой сложный, как язык ийлан. Для нее марбак был единственным способом разговора, и они много смеялись с другими женщинами, когда охотники с Ледяных Гор приходили в ее палатку и говорили так плохо, что их с трудом можно было понять. Она была всего лишь глуповатым, несмышленым представителем тану. Поэтому она не выказывала особого интереса к изучению языка ийлан и довольствовалась заучиванием наизусть нескольких звуков, доставлявших удовольствие марагу, и получением за это пищи. Иногда она даже запоминала движение тела, сопровождавшее эти слова. Для нее это было глупой игрой, и она умерла за веру в это.