Владимир Рыбин: Трое суток норд-оста

- Вот уйду на пенсию, тогда и поговорим и поездим.

- Ну-ну...

Горотдел милиции находился на горе в большом старом доме с высоким крыльцом. Сорокин остановился на верхней ступеньке, чтобы отдышаться, оглянулся, оглядел панораму городских крыш, расстилавшихся внизу пестрым ковром. За крышами на темной глади бухты стояли серые танкеры и сухогрузы. Дальше высились пепельные горы. На вершине одной из них была стройка: топорщились металлические конструкции, зеркально поблескивали на солнце какие-то купола.

"Что они там строят?" Сорокин отметил для себя вопрос, как задание разузнать. Дело у него на этот раз, как он считал, было небольшое: помочь товарищам разобраться с местными валютчиками да заодно разузнать, зачем пожаловала в город одна иностранная персона, не бог весть какая, но достаточно одиозная, чтобы не привлечь внимания.

Сорокин еще раз оглядел вершины гор и толкнул тяжелую, на пружинах дверь. За огромным стеклом сидел дежурный перед кнопочным пультом, словно инженер на энергоцентре, сердито говорил с кем-то по телефону. Впереди был коридор, по которому Сорокин мог бы ходить с закрытыми глазами: налево комнаты ОБХСС, направо - уголовного розыска. Сорокин пошел налево, открыл ближайшую дверь. Следователь, сидевший у окна, скосил на него глаза и холодно кивнул. Он знал этого следователя, не раз встречался с ним в горотделе. И следователь тоже знал, что Сорокин - начальник, даже очень большой по здешним масштабам. В другой ситуации он бы даже сесть не посмел не спросившись. А тут и ухом не повел, будто свой товарищ пришел.

И все же сухая, как дистрофичка, тетка, сидевшая у стола, что-то почувствовала, споткнулась на полуслове.

- Продолжайте, - спокойно сказал следователь.

Тетка покосилась на вошедшего, похожего (в этом у нее был глаз наметан) на командированного, уставшего от буфетных харчей, и, успокоившись, начала рассказывать о том, как перепродавала иностранную валюту.

- Бес попутал, - жалостливо говорила она. - Никогда я за это дело не бралась, да уж больно хороши были комиссионные, не устояла.

- Кому и как продавали - мы знаем, а вот где вы брали валюту?

- Дак где, там же, в палатке своей. Пришел один с "зелененькими". Двадцать процентов дал, дьявол. И риска, сказал, никакого: придет, мол, да спросит, кому надо.

- Кто вам приносил деньги?

- Дак откуда я знаю? Черный такой. Ну и... обыкновенный...

Она нервно пошевелила в воздухе пальцами.

- А прежде вы его видели?

- Видела где-то, не припомню.

- А вы вспомните.

Тетка тупо посмотрела на плафон, белевший над дверью.

- Худощавый, обыкновенный такой. Одет прилично, ничего не скажу. И трезвый - это точно. Пьяных я издаля чую...

- За такие деньги можно бы и запомнить.

- Дак разве в этом дело? Братик и Братик - мне-то что? Придет, узнаю же. Его "зелененькие" - ему и рубли, без процентов, конечно. Тут без обмана.

- Кто такой Братик?

- Какой Братик?.. А-а. Дак кличка, должно быть. Только это ведь сегодня Братик, а завтра, глядишь, Сестрицей обзовется. У них этих кличек, что "македонок" в базарный день...

"Дура ты, дура! - мысленно обругал ее Сорокин. - С кем тягаешься? Говорила бы уж сразу, начистоту".

- Значит, Братика вы не знаете?

- Совсем не знаю. - Тетка с вызовом поглядела на следователя.

- И перепродажей контрабанды вы прежде не занимались?

- Не занималась.

- Откуда же у вас такие деньги?

Следователь вынул из стола большую фотографию и показал ее так, чтобы Сорокин тоже увидел веер из восьми сберегательных книжек, выложенных сверху тремя десятками золотых колец. Женщина вздохнула, достала платочек, высморкалась и снова уставилась на фото, словно там была невесть какая любимая родня.

- А тайна вкладов оберегается государством, - сердито сказала она.

- Трудовых вкладов.

- А тут! Сколько было труда!..

Сорокин едва удержался от улыбки. Хотя это было не так смешно, как грустно. Есть ли что-нибудь, к чему человек не мог бы привыкнуть? Труден первый шаг, а потом люди забывают, что дорога, на которую они шагнули, запретная, и совершенно искренне удивляются и даже возмущаются, когда их останавливают...

- Ну зачем вам столько денег? - сказал следователь. - Ведь вы этого не истратили бы за всю свою жизнь. Квартира в коврах, дача есть. А вот детей нет. Разбежались дети от ваших богатств, не это им нужно.

- Машину хотела купить...

- У вас на три машины хватит. Нет, матушка, это жадность. Поглядите, до чего она вас довела!..

- Лечиться-то недешево, - сказала тетка, не сводя со следователя испуганных глаз.