Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

— Батоно Отари! — закричали сверху. К ним бежал мальчик, который разносил чай по номерам и иногда подметал на галерее. Он размахивал белым конвертом.

Письмо было адресовано господину Берестову в собственные руки.

Почерк на конверте был уверенным, наклонным, резким — почерк интеллигентного человека. Обратного адреса не было.

— Сейчас почтальон принес! — сообщил мальчик, довольный тем, что успел передать письмо. — Я так бежал!

Лидочка дала мальчику полтинник. Андрей разорвал конверт.

Дорогой Андрей!

— Буквы были крупные, быстрые. —

Раз ты получил письмо, значит, мои дела плохи. Другими словами, значит, меня больше нет на свете. Только при получении известия об этом письмо двинется в путь. Это так глупо — неужели возможно, что я, такой молодой, красивый, сильный и даже веселый, могу прекратить существование. Как это прикажете понимать?

Андрей перевернул большой лист, чтобы взглянуть на подпись. Он и без этого догадывался, что письмо — от Ивана, который и в самом деле умер и теперь разговаривает с ним с того света. Ему даже стало зябко, хотя солнце грело, обещая теплый день.

— От кого? — спросила Лидочка.

— От крестьянского сына, — сказал Андрей. Лидочка не поняла, она не знала этого прозвища. Но переспрашивать не стала. Ялик с фелюги уже приближался, видно было, как блестят капли пота на плечах Михая. Андрей быстро читал дальше:

Дело прошлое, но могу признаться, что ты — один из очень немногих приятных мне человеков. И поэтому, разрывая связь с миром живых, делаю тебя своим наследником. Ты помнишь о царском погребении в башне? Ты догадываешься, кто мог его ограбить? Правильно. Твой покорный слуга.

— Этого не может быть! — воскликнул Андрей.

— Эге-гей! — Михай отпустил весло и поднял руку, приветствуя их. — Доброе утро!

— Что там? — спросила Лидочка.

— Я потом тебе дам, — сказал Андрей. — Я сам еще не понимаю.

Он спешил дочитать, прежде чем Михай достигнет берега. Он понимал, что в письме могут заключаться сведения, которые заставят его изменить планы и, может быть, даже отложить отъезд из Батума. Лидочка тоже ощутила эту опасность — кожей ощутила. Но не знала, как бы сжечь, пустить по ветру это зловещее письмо.

Не время и не место рассказывать сейчас, как мне это удалось и как мне способствовал в этом ливень, отогнавший под крышу бдительных часовых. Не спеши рвать письмо и осуждать меня. Ты беседуешь с мертвым человеком, которому все равно, что ты о чем думаешь. Но если в тебе осталась малая толика объективности, ты признаешь, что ценности (а их число невелико), бывшие в гробу, достались бы корыстному Авдееву и, вернее всего, даже без гибели «Измаила» до музея не добрались. Больших мерзавцев и жуликов, чем чета Авдеевых, я не видел. Но «Измаил» погиб, и с ним погибло все экспедиционное имущество. И все ее трофеи. Спасен был лишь мой чемодан, в чем ты принимал деятельное участие.

— Андрей!

Тот отмахнулся:

— Сейчас, одну минуту!

За неблагородным занятием спасения погребения от корыстного Авдеева меня застал один человек. Не важно кто. Мне надо было его убить. Я же от него откупился. Теперь я буду до конца моих дней ждать, когда он проговорится Аспасии или Рефику, а может, гражданину Метелкину. Не столь важно кому. И раз ты читаешь это письмо, дружище, значит, он уже проговорился.

Я спешу кончить письмо. Надеюсь, что у меня еще будет возможность написать продолжение или даже вместе с тобой когда-нибудь посмеяться над моими страхами. Но запомни, что чемодан я оставил сестре. Там некоторые из находок, не представляющие финансового, но имеющие исторический интерес. Там же научное описание погребения. Может пригодиться. Остальная часть ценностей мною спрятана надежно. Ты получишь о том сообщение — этому же письму я не могу доверить столь много и подвергнуть опасности твою дурацкую жизнь, мой друг.

По натуре я не вор, но мне надоела бедность — она унизительна.

— Андрей, чего не встречаешь!

— Сейчас!

Твой: Москва, Почтамт, до востребования. Иван Покровский.

Андрей сложил письмо и спрягал в карман. Он вернул способность видеть и слышать окружающее. Михай Попеску уже вытащил нос ялика на гальку. Отар Ахвледиани передавал ему чемодан.

— Что случилось? — спросил Михай. — На тебе лица нет!

— Все в порядке!

— Мы уезжаем? — спросила Лидочка, страшась услышать отрицательный ответ.

— Разумеется, мы уезжаем, — сказал Андрей. — Я тебе потом дам почитать.