Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

Вряд ли его ход увенчался бы успехом, если бы он решил провозгласить царем любого из Великих князей. Покровительствовать можно женщине; покровительствовать напыщенному Великому князю — позор для революционного матроса.

— Господа матросы! Господа офицеры! — Колчак поднял ладонь, обратил ее к строю, чтобы остановить шум. — По велению государыни императрицы сегодня наш флот выходит в открытое море. Во исполнение царской воли приказываю: всем кораблям первой линии взять курс зюйд-вест! Наша цель — священный город русского православия — Константинополь. Скоро наши двенадцатидюймовки заговорят возле его стен. Ура!

Матросы кричали, заходясь в восторге, им вторили прослезившиеся офицеры. Казалось, что этот единодушный крик летит над морем к берегу, доносясь до голубых, крутых склонов Ялты.

В тот миг были забыты все идейные споры и посулы социалистов. Взятие Константинополя, священного города, стало куда более важным, чем повседневное благополучие. И подобно крестоносцам, бедным крестьянам, устремившимся к Иерусалиму следом за Петром-пустынником, матросы линкора готовы были перенести любые муки и, может, даже пожертвовать жизнью ради великой цели.

Когда Колчак, опустошенный и измотанный, спустился в каюту императрицы, чтобы пожелать ей спокойного отдыха, та плакала. Возле нее на коленях стоял Александр Михайлович.

— Александр Васильевич, голубчик, — произнесла старая императрица, — на вас теперь только и надежда. Ошибиться нам нельзя.

— Согласен, Ваше Величество, — согласился Колчак. — В случае неудачи нам с вами лучше остаться за рубежом.

— Господь с вами, что вы говорите, Александр Васильевич! — почти рассердилась императрица. Но тут же улыбнулась: она полностью зависела от этого нервного подвижного адмирала с блестящими глазами.

Потом Колчак позволил себе краткий отдых, чуть более получаса. Выпив полстакана виски, он улегся на диван в своей каюте.

Глаза были прикрыты, но бешеные скачущие образы прошедшего боя настойчиво мельтешили перед глазами. Грустно, что ты не молод, думал адмирал. И некому увидеть твое тщание, оценить твой порыв и заслуженно вознаградить. Но что сокровища мира для Беккера, которому не суждено насладиться наградами и почестями, которые он заслужил…

Колчак потянулся, открыл глаза и, преодолев вспышку головной боли и головокружения, заставил себя подняться в рубку радиотелеграфа, чтобы узнать, что происходит в Севастополе.

Новости из Севастополя его обрадовали. Дредноуты первой линии Черноморского флота уже снялись с якорей и взяли курс зюйд-вест. Первый и второй отряды миноносцев шли в охранении. Немитц, который остался в Морском штабе в Севастополе, как и было уговорено, для обеспечения связи между участниками грандиозной операции, сообщил также, что как на кавказском фронте, так и в Галиции наши войска ограниченными силами двинулись вперед, преодолевая сопротивление не только противника, но и своих солдатских Советов и даже Временного правительства, которое ревниво отнеслось к инициативе генералов и адмиралов, пошедших на наступление, не согласованное с военным министром Керенским.

Больших успехов эти войска не добились, да и не могли добиться, потому что главная цель решалась только флотом Колчака.

Операция, которую предпринял адмирал и те генералы, которые знали о ней, была не только рискованной, но и недостаточно подготовленной, иными словами, была авантюрой, как ее уже называли в Генеральном штабе и в военном министерстве. Предложив в свое время этот план, Колчак, Алексеев и Иванов встретили сопротивление наверху и отказались от наступления.

Их послушанию поверили в Петрограде, а из Севастополя не поступило своевременных доносов.

Это объясняется тем, что полностью в курсе дела были лишь три человека, а частично — несколько штабных офицеров. Последние были весьма заняты повседневными делами и могли в случае надобности искренне заявить, что проводили подготовку к большим маневрам, не догадываясь, что маневры станут боевыми действиями. Все же остальные участники этого предприятия — а было их в штабах и управлениях несколько сотен человек — полагали, что участвуют в обычной штабной и интендантской деятельности — мало ли для каких надобностей требуется тройной боекомплект на линкорах, дополнительные торпеды на миноносцах либо корпия для госпитального транспорта? Наибольшие трудности возникли в связи с топливом и продовольствием, но весь расчет Колчака строился на том, что нападение будет внезапным, результаты его сокрушительными и снабжение флота возьмет на себя поверженный неприятель. Длительного похода флот, почти не обеспеченный десантом, выдержать не мог.