Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

Управляя автомобилем, Ефимыч не оглядывался и ничего не говорил, точно ничего и не произошло. Но ему было слышно любое громкое слово с заднего сиденья, поэтому Коля с Лидочкой говорили тихо, и Лидочка имела как бы преимущество перед Колей — в любой момент она могла повысить голос или позвать Ефимыча.

— Ну чего ты добилась? — Коля шепотом наклонился к уху Лидочки. — Зачем тебе это? Лучше сойди. Сойди у «Ореанды», еще не поздно. И вернешься домой. Или мы можем тебя довезти до дому — ты за армянской церковью живешь?

— Мне не надо домой, — сказала Лидочка, не заботясь особенно, услышит ее шофер или нет. — Я хочу знать правду. И думаю, что смогу ее узнать именно в Севастополе.

— Что тебе нужно узнать?

— Мне нужно узнать, кто такой лейтенант Берестов, о котором написано в сегодняшней «Тавриде». Он выступал на митинге в полуэкипаже и рассказал о положении дел с революцией.

— Если ты узнаешь правду, ты уйдешь?

— Не знаю, Коленька, не знаю. Эта правда должна меня убедить.

Глаза привыкли к темноте, и Коля видел, как блестят Лидочкины глаза. Ничего не было видно, но глаза блестели.

Ялта осталась позади — пошли низкие татарские сакли с каменными заборами между ними.

— Ты уже догадалась, — прошептал Коля. — Ты же догадалась, что я взял фамилию Берестова.

— Зачем? — спросила Лидочка дрогнувшим голосом. Признание Коли вдруг испугало ее. Если он так спокойно говорит о том, что он — Берестов, значит, можно? Значит, с Андрюшей что-то случилось?

— Лидочка, я тебе завтра объясню. Я не могу везти тебя в Севастополь. Останови, Ефимыч, дама сойдет.

— Коля, — сказала Лидочка, — ты можешь меня убить, но добром я не уйду.

— Лида, ты что говоришь!

— Ты можешь выкинуть меня из мотора, но я завтра же приеду в Севастополь и найду тебя!

— Лида!

— Ваше благородие, остановимся или дальше ехать?

— Останови, — сказал Коля, решившись.

Машина съехала к обочине. Город уже кончился — близко к дороге подходил обрыв. По обрыву падал маленький водопадик — в палец толщиной. Но шумел как настоящий.

Коля повлек Лидочку за собой. Они шли в свете фар — может, Коля и сам не хотел оказаться в темноте. Они уходили от машины, а фары следили за ними, как два глаза светящейся стрекозы.

— Слушай, — сказал Коля, когда ему показалось, что Ефимыч уже не услышит, — я подробнее потом все расскажу. А сейчас я только коротко, хорошо?

— Говори.

— Мне случайно попали документы Андрея.

— Как так случайно?

— Понимаешь, это уже было давно… полгода назад. Я не хотел ими пользоваться.

— Коля, расскажи все по порядку. Что с Андреем?

— Ты не знаешь? Ты честное слово не знаешь?

— Что я должна знать?

— Что Андрея… нет.

— Почему ты так говоришь? Как ты смеешь?

— Не кричи, Лида. Я знаю, что вы с ним вместе бежали, я не спрашиваю, что произошло и почему ты одна, — я же не спрашиваю. Я понял, что ты осталась там, а он вернулся, да?

— Ты не то говоришь! Ты должен говорить правду!

— Я сказал правду. Я сказал… Когда стало известно про смерть Андрюши, Вревский передал мне его бумаги. Ну зачем они Вревскому?

— Кто тебе сказал, что Андрея… нет?

— Ну это же все знают!

— Ты его обокрал! Ты украл его документы, зачем ты это сделал?

— Клянусь тебе всем святым, что эти документы я получил от Вревского. Он закрыл дело, он отдал мне весь пакет, чтобы я отвез в Симферополь Марии Павловне. Но ты… да погоди ты! Но сначала я не мог уехать — не было отпуска, а потом революция — я попал в Севастополь…

— Нет, — повторяла Лидочка, отходя от Коли, и тот шел за ней по слабеющей дорожке света. — Нет, этого не может быть!

Вдруг она замерла, подняла руку — тень ее была жутко длинной, она уходила в бесконечность, сливаясь с чернотой.

— Если все так, почему ты — Андрей Берестов? Почему не передал тете Марусе, а взял?

— Это самое простое, — сказал Коля. — Когда я приехал в Севастополь, там начались гонения на людей с немецкими фамилиями — тебе этого не понять. И я вспомнил, что у меня есть документы Андрюши. Они же ему уже не нужны. И я их позаимствовал. В этом не было плохого. Если кто и имел на это право — только я. Я же его друг.

— Я тебе не верю! — Лидочка побежала по дороге, в темноту, и ей было все равно, куда бежать, потому что все потеряло смысл: и плавание во времени, такое долгое, и жертвы, и расставание с родными и со своим временем — все теряло смысл без Андрюши.

До той минуты Лидочке не приходила в голову мысль, что с Андреем могло что-то случиться. Она убедила себя, что он опоздал — он все еще плывет по волнам времени, и она его дождется. Известие о смерти Андрея было настолько невероятно и подло, что об этом можно было пока и не думать — нужно было только изобличить Беккера, который все это придумал. Он объявил себя Андрюшей ради какой-то своей выгоды. И в то же время, убегая от Коли, она убегала от страха, который он нес в себе, — ведь он мог повторить, что Андрюша умер.