Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

И в этот момент его ладонь ощутила некую неровность в боковом кармане. У Андрея мелькнула мысль — не положила ли Глаша в карман носовой платок. Глаша могла предусмотреть нужду в платке.

Он угадал. Это было если не спасением, то каким-то выходом из положения. Андрей остановился и стал затирать грязь платком и тут же задумался: не проявила ли Глафира иной сообразительности… Он провел рукой по другому карману. Пусто. По заднему карману. Тоже пусто. Нет, не догадалась… «Постой, — сказал он себе, — есть еще кармашек для часов».

Андрей запустил в него пальцы и извлек на свет — ах, Глаша, умный друг! — завернутые в синюю пятерку три серебряных рубля.

Когда Андрей вернулся к продавцу сельтерской, возле него никого не было. Андрей кинул на жестяной прилавок серебряный рубль и сказал:

— Два стакана.

Грек посмотрел на рубль с недоверием — видно, у него уже сложилось собственное невысокое мнение об этом молодом человеке — и, налив стакан, начал медленно отсчитывать сдачу медяками. Андрей выпил стакан залпом, затем вытащил платок и второй стакан пустил на спасение брюк, что ему вполне удалось. Мокрое пятно на черном было вовсе незаметно.

Скоро восемь — Коля ждет у «Мариано». Андрей вышел на набережную и быстро пошел по ней, крутя головой, потому что надеялся, что две девушки ушли не так далеко и можно будет их отыскать.

Но тут пришлось остановиться, потому что по набережной навстречу ехала знакомая пролетка. На козлах в образе шоффэра сидел Ахмет, а на сиденье — прелестная и явно знатная девица с молодым человеком с незначительным, но аристократическим лицом. Знатность девицы определялась не только скромностью ее туалета, но и тем, что единственным украшением на ней была чрезвычайно длинная, до пояса, нить жемчужных бус.

— Эй! — окликнул Андрея Ахмет. — Коля там тебя заждался!

Почему-то молодому аристократу не понравилось, что Ахмет разговаривает с прохожим, и он постучал по облучку тросточкой, которую держал на коленях.

— Простите, Ваше Высочество! — сказал Ахмет громче, чем требовалось.

Он легонько стегнул Тигра, и пролетка покатила дальше.

Когда Андрей наконец дошел до «Мариано», Коля уже ждал его там. Вместе со своими знакомыми.

К крайнему удивлению Андрея, ими оказались рождественская девушка, шляпку которой он чуть не погубил, и ее кареглазая приятельница.

При виде Андрея, нерешительно остановившегося в двух шагах, кареглазая девушка вдруг засмеялась, а Коля, не знавший причины смеха, сказал церемонно:

— Разрешите представить: мой друг — Андрей Берестов.

— Мы знакомы, — сказала кареглазая девушка. — Ваш друг совершил на нас нападение.

— Маргарита, не надо, — сказала рождественская девушка. — Андрей не виноват.

Она протянула Андрею руку. Рука была узкой, сухой, с длинными прохладными пальцами.

— Лидия Иваницкая.

— Что за тайны! — воскликнул Коля. — Неужели наш Андрей вел себя недостойно?

— Я у сельтерского киоска… — сказал Андрей. — Толкнул нечаянно.

— Судьба направляет наши действия, — сказал Коля с явным облегчением. Он любил во всем ясность. Киоск и нечаянное столкновение были объяснимы и понятны.

— Маргарита, — протянула Андрею руку вторая девушка.

— Раз уж мы познакомились, — сказал Коля, — предлагаю для начала мороженое. У господина Лагидзе. Там мы сможем неспешно обсудить, что будем делать дальше.

«Воды Лагидзе» — большой открытый павильон — располагались чуть отступив от набережной, за старым, могучим платаном. Они сели за столик у белых перил, совсем рядом журчала речка, за ней были видны окна гостиницы «Ореанда», а напротив — ряд татарских домиков, выстроившийся вдоль пляжа.

— Что будем заказывать? — спросил Коля.

— Мне — грушевую, — сказала Маргарита.

— А мне — мандариновую.

— Мороженое — крем-брюле?

— Ненавижу крем-брюле, — сказала Маргарита. — Попросите шоколадное.

Подошел официант. Коля сделал заказ, Андрей видел профиль Лиды, очерченный закатным солнцем. Лучики пробивались сквозь русые волосы и зажигали их золотом. «Господи, — молил Бога Андрей, понимая всю тщету своей молитвы, — сделай так, чтобы Коля был влюблен в Маргариту, я отдам за это все сокровища Сергея Серафимовича». Это мысленное обещание, словно миллионная ставка в Монте-Карло, сделанная босяком, не имеющим ни су в кармане, лишь свидетельствовало о том, что Андрей смирился с проигрышем. И это было ужасно: именно сегодня, когда он встретил девушку, которая отвечала всем требованиям романтического идеала, она окажется объектом увлечения друга, то есть табу…