Кир Булычев - Заповедник для академиков

Но в особняке была одна комната, которая разительно отличалась от остальных.

Там стоял овальный стол, вокруг него — кресла, черные, изящные, приглашающие; на серебристых стенах — старинные гравюры в тонких черных рамках. Эта комната точно подходила если не по стилю, то по крайней мере по уровню благополучия стенам особняка. Она — настоящее, остальное — либо декорация, либо доказательство того, что житейские заботы обитателей или посетителей дома не интересуют.

Посетители того дня сходились в гостиной. Они были одеты различно, большей частью небогато и скромно, вели они себя также сдержанно, и лишь немногие из них подходили к столу в углу гостиной, на котором стояли бутылки с напитками и бокалы.

Можно отметить, что никаких правил поведения там не существовало — каждый вел себя как ему нравилось, но в общем царила сдержанность и, можно сказать, солидность, даже странная для столь разнообразного общества.

Кого-то ждали, поглядывая на часы.

Вошел высокий сутулый усатый мужчина в поношенном сером костюме и предложил садиться.

Рассаживались неспешно, на места, которые, как заметил бы внимательный наблюдатель, уже были давно распределены.

— Не нам заниматься фокусами или удивлять друг друга сюрпризами, — начал свою речь сутулый мужчина, — но сегодняшний день войдет в историю человечества как день большой радости, истинного свершения. Я не буду отнимать время у вас и лавры у тех, кто свершил почти невероятное. Прошу вас, входите.

И тут в дверях появились две женщины.

Старуха, правда, хорошо сохранившаяся и прямая спиной, и молодая, скорее моложавая, рыжая женщина с резкими чертами красивого грубого лица.

— Нам не надо представлять наших героев, — сказал мужчина. — Но я хочу, чтобы все смогли насладиться видом добытых ими сокровищ. — Сутулый мужчина сделал знак, подняв руку и щелкнув пальцами.

Женщины скромно расступились.

Вновь раскрылась дверь, и вошел человек в униформе, судя по всему — охранник. Он нес большой квадратный поднос.

Подойдя к столу, охранник осторожно поставил поднос так, чтобы все собравшиеся смогли разглядеть, что на нем лежит.

А на подносе лежало несколько мешочков и груда бумажных пакетиков. Бумага постарела, пожелтела, кое-где треснула.

— Прошу вас, — сказал сутулый мужчина, словно приглашал друзей к обеду.

Сидевшие за столом протягивали руки к подносу и брали пакетики. Они открывали их и высыпали или выкладывали содержимое пакетиков на полированную поверхность стола.

Две женщины, пришедшие позже, стояли в сторонке и улыбались, получая удовольствие от этого странного зрелища.

Почти в полной тишине, нарушаемой только шуршанием бумаги, дыханием стариков и случайным кашлем, из пакетиков на стол ложились драгоценные камни, алмазные диадемы, изумрудные браслеты, рубиновые серьги — сокровище сказочное, так не вязавшееся со скромностью пакетиков и мешочков, в которых оно до того находилось.

Постукивали о стол кристаллики, позвякивали золотые цепи…

— Вы проводили оценку? — спросил почтенного вида старик в ермолке.

— Частично, — ответила рыжая женщина. — Все еще впереди.

— Это поправит наши дела, — сказал сутулый мужчина. — Мы можем рассчитывать на оживление нашей деятельности и на возобновление некоторых проектов, от которых отказались в связи с нехваткой средств. А сейчас… вы садитесь, садитесь, — слова относились к женщинам, пришедшим последними, — сейчас мы заслушаем рассказ о том, как вам все это удалось.

Начала говорить старуха:

— Я хотела бы сначала отдать должное заслугам и усилиям наших добровольных помощников, скромных монархистов, не знающих, конечно, всей правды, но достойно идущих на жертвы ради своих идеалов. Далеко не все из вас эти идеалы поддерживают…

— Мы обходимся без идеалов, слава богу, — сказал карлик с лицом как моток шерсти — все в длинных тонких морщинах.

— Мы — да. Другие — нет, — сухо поправила его старуха.

— Не волнуйтесь, Анастасия Николаевна, — обратился к ней сутулый мужчина. — Уважение к идеалам — это уважение друг к другу. Продолжайте.

— Когда мы поднялись на борт теплохода «Рубен Симонов», — сказала Анастасия Николаевна, — мы уже знали, что там находятся наши соперники, обладающие информацией не менее полной, чем наша, но информацией другого рода. И главное — у них была возможность получить шкатулку. — Анастасия Николаевна повела над столом тонкой ручкой — там, куда указал ее палец, поблескивали камешки и золото. — У них был один из нас. И не будем сейчас казнить друг друга, упрекать — это был сознательный выбор Владимира Ильича. Мы выходили с ним на связь еще до начала этой эпопеи — он в общих чертах знал о нашем существовании. Но он не захотел трудиться с нами в силу того, что им владеет неизбывная гордыня. Он полагал, что сможет достичь своих безумных целей, опираясь лишь на собственный ум и склонность к интригам.