Глеб Голубев - По следам ветра

— Так! — хором ответили мы.

— Теперь разберем второй вопрос. Откуда мне известно, что судно ударилось о скалу именно правым бортом и получило большую пробоину? Ну, кто скажет?

Мы все переглядывались, словно ожидая друг от друга подсказки, и молчали. В самом деле: как это узнаешь? Ведь бортов не сохранилось, попробуй теперь переделить, в каком из них зияла пробоина?

— Задумались, шерлоки холмсы? — насмешливо сказал Кратов. — А все потому, что больше работаете руками, чем головой. Для археолога же и то и другое одинаково важно. Вы обратили внимание, как расположены амфоры на дне? Здесь они почему-то лежат в полном беспорядке. А вот в этом месте вы их находили целыми гнездами, словно аккуратненько уложенными в штабели. Почему так? Рядами амфоры были уложены в трюме корабля, и часть их так и осталась там лежать после крушения. А другая часть груза вывалилась через разбитый борт и рассыпалась по дну в беспорядке. И именно справа от судна, раз оно лежит носом к скале. Значит, поврежден правый борт.

Нам все стало ясно, и доводы Василия Павловича казались совершенно неопровержимыми. Как только мы сами не додумались до этого?

— Теперь нам предстоит продвинуть раскопки вот сюда, чтобы уточнить контуры судна, — продолжал Кратов, показывая на те места схемы, где пунктир обрывался и начинались «белые пятна». — Но в этом году мы, вероятно, не успеем все закончить. Только после полного завершения раскопок, уважаемый Трофим Данилович, мы, может быть, сумеем, наконец, ответить на вопрос, интересующий нас всех, — как же были устроены суда у древних греков?

— Как, Василий Павлович, неужели мы не закончим работу в этом году? — огорчилась Светлана. — Мы вам будем доставать по сто амфор в день!

— Вот этого-то я как раз и боюсь, — покачал головой профессор. — Опасаюсь вашей прыти. Она ни к чему хорошему при раскопках не приводит. Поймите же, что не амфоры нужны. Их много в музеях, а вот судна ни одного. Когда мы выберем все амфоры, тогда только и начнется, в сущности, настоящая работа. Придется применять какие-нибудь машины, что ли, и просеять весь песок на месте крушения. Только так, по крупицам, и добывается в археологии истина. И конечно, в этом году мы все проделать не успеем. Уже сентябрь, скоро вода станет холодной…

— По последнему прогнозу, — вмешался капитан, — в ближайшие дни следует ожидать хорошего шторма. А тогда придется бежать отсюда. Если прижмет наш «Алмаз» к банке Магдалины, то как бы нам не повторить последний путь вашего древнего корабля — на дно морское. Море-то ведь осталось таким же, не постарело за две тысячи лет.

— Вот видите, — засуетился Кратов, свертывая свою схему. — Значит, для работы остались буквально считанные дни. Не будем же их растранжиривать на всякие происшествия!

Он все-таки чудак немножко, наш старик. Как будто мы нарочно ищем приключений или сами вызываем «всякие происшествия»! Море есть море. Когда ныряешь, не знаешь, какие сюрпризы поджидают в его глубинах.

Отдохнув, мы на следующий день взялись за работу с большим азартом и подняли на поверхность двадцать шесть амфор!

Выкапывая их из песка, я мечтал уже о других, более интересных находках. Меня все время тянуло порыться в том месте, где Светлана нашла чудесную статуэтку. Видимо, там были каюты команды или капитана. Может быть, в песке у подножия скалы скрыты какие-нибудь сокровища?

Перед очередным погружением я отозвал Михаила в сторону и сказал:

— Помнишь наш уговор? Теперь моя очередь поискать что-нибудь интересное, пока ты за меня будешь раскапывать амфоры.

— Справедливо, синьор, — согласился он. — Но мы же с тобой работаем в разных парах. Поменяйся со Светланой, тогда я смогу выполнить свое обещание.

Осуществление своего плана я решил отложить до другого дня. Но, проснувшись утром, сразу понял, что ничего из моего замысла не выйдет: койка раскачивалась; по полу каюты, как живые, ползали чьи-то ботинки; переборки скрипели; на полочке дребезжал графин. Начинался шторм, а это значит — конец нашей работе.

Я вышел на палубу. Она качалась и ускользала из-под ног. На крыле мостика стоял капитан в плаще, придерживая обеими руками фуражку.

— Три балла! — весело крикнул он мне, — И ветерок крепчает!

Нашел чему радоваться. Конечно, старик ни за что не разрешит нам сегодня опускаться. Инструкция «не рекомендует» погружения даже при волнении в два балла. А почему? Ведь на дне сейчас спокойно, как всегда. Волнение затихает уже в нескольких метрах от поверхности моря.