Глеб Голубев - По следам ветра

Когда я вынырнул метрах в десяти от судна, дельфины устроили вокруг меня настоящую карусель. Чего они только не выделывали! То носились вокруг друг за другом, то выскакивали высоко из воды, а потом с плеском падали, обдавая меня брызгами. Но ни один из них не сделал даже попытки помешать мне, пока я плыл к трапу.

Теперь, когда я был уже возле трапа и уверился в полной безобидности этих грациозных животных, мне даже не хотелось вылезать из воды. Но Василий Павлович так рявкнул на меня, что я поспешно начал карабкаться по трапу на борт.

Дельфины развлекали нас еще добрых два часа, без малейших признаков усталости бороздя во всех направлениях синюю гладь моря. Порой они так дружно и согласованно начинали все разом то нырять, то выскакивать из воды, что казалось, будто вокруг «Алмаза» плавает исполинский морской змей.

— Как хотите, а они умные, все понимают и нарочно придумывают всякие штуки, чтобы нас повеселить, — захлебываясь звонким смехом, убеждала нас Наташа. — Нет, вы только посмотрите, что они выделывают, вы только посмотрите!

— А что ты думаешь? Возможно, дельфины — наши братья, только навсегда оставшиеся в море, — серьезно убеждал ее Михаил. — Мозг у них как человеческий, с такими же глубокими извилинами, дышат они воздухом, как и мы. И вон Козырев даже уверяет, будто дельфин ему улыбнулся под водой. Хотя, собственно, ничего в этом удивительного нет, — добавил он, повернувшись ко мне. — Просто у тебя, наверное, был такой перепуганный и глупый вид, что даже дельфин не смог удержаться от смеха.

— Хватит вам без конца пикироваться, — вмешался Кратов. — Полюбуйтесь лучше этими красавцами. Какие изящные, какие ловкие движения! Недаром дельфинов так любили изображать греческие мастера — и на вазах, и на монетах, и мозаикой на стенах своих гимнастических залов. И они действительно верили, что это подводные жители, подобные человеку. Когда Ифигения тосковала вдали от родины и плакала на берегу, дельфины приплывали ее утешать.

А я любовался игрой дельфинов и завидовал им. Если бы мы могли с такой же легкостью и быстротой нырять в морских глубинах, насколько проще бы стали тогда наши поиски! Ни сигнальных тросиков, которые держат тебя на привязи, ни строгих инструкций — ныряй себе сколько влезет…

Дельфины пропали внезапно. Только что их сверкающие на солнце стройные тела высоко взлетали над водой. Но вот они все разом нырнули — и словно растворились без следа в синей морской воде.

Солнце уже висело низко над морем, и в этот день мы больше не стали погружаться. Но тем больше работы выпало на следующий день.

Честно говоря, вести раскопки на дне оказалось труднее, чем мы сначала предполагали. Одно дело разводочные поиски, когда просто плывешь над морским дном, а совсем иное целый день копаться в песке. Его приходилось разгребать руками, просеивать в пальцах, чтобы не пропустить ни одного, даже крошечного, осколка амфоры или проржавевший рыболовный крючок. Много ли при этом успеешь за двадцать пять минут? Только приладишься, как тебя уже вызывают на поверхность. И сколько мы ни уговаривали профессора увеличить хотя бы на пять минут время пребывания на дне, он не соглашался.

На суше археолог пользуется лопатой или скребком, когда раскапываются мелкие находки. А нам приходилось все время разгребать песок собственными руками: лопатой ведь под водой копать не будешь, она вырвется у тебя из рук да всплывет.

Когда нам однажды потребовалось отколоть от скалы несколько образцов, зачем-то понадобившихся нашему дотошному профессору, то, сколько мы ни бились с обыкновенным молотком, у нас ничего не выходило. Пришлось спустить на тросе пудовую кувалду. В подводном мире, где вещи весят во много раз меньше, она пришлась как раз по руке. Да и с ней работать было неловко, — замахнешься сильно, а удар получается слабый, ленивый.

Никто еще не вел больших археологических раскопок на дне морском, так что нам приходилось самим по ходу дела изобретать орудия труда и разрабатывать методику подводных раскопок. В конце концов лопаты нам с успехом заменил шланг с медным наконечником, который спустили с корабля на дно. По шлангу сверху подавалась вода под давлением, и ее струя слой за слоем смывала песок, обнажая погребенные под ним амфоры.

Не легко было и поднимать амфоры на поверхность. Весили они в воде немного, но не станешь же таскать их по одной. А свяжешь вместе несколько амфор, получается очень неуклюжая и громоздкая гроздь, никак не удержишь в руках.