Виктор Форбэн - Тайна Жизни

Внезапно поднялся ветер, сметая с террасы теплое дыхание земли и раскачивая керосиновые фонари, которые Огюст повесил возле террасы над столиком.

— Вы сейчас отведаете замечательное блюдо, специальность м-м Маренго, — сказал Зоммервиль: — суп из черепахи нашего собственного улова, — но вы о чем-то замечтались, мадемуазель Ромэн, о чем-то загрустили?

Она выпрямилась и запротестовала, улыбаясь:

— Загрустила, я? Задумалась? Нет, мне кажется, я никогда не была так счастлива. Мне кажется, что этот благоухающий бриз проникает меня всю. Как хороша и заманчива жизнь под этим прекрасным небом!

Зоммервиль поискал глазами ее глаза и взволнованно сказал:

— Хороша и заманчива!.. Да, она может сделаться такой!

— Что касается благоухающего бриза, — воскликнул Жюльен, развернувший салфетку: — то я смею заявить, что тот, который исходит из этой миски, производит на мои слизистые оболочки изысканнейшее и невыразимое впечатление. Черепаший суп «а ля Льедрадез», вот для чего стоит жить!

— Он неоценим, — рассмеялся ученый.

Внезапный порыв холодного ветра, обыкновенно дующий в тропиках перед рассветом, разбудил Алинь. Подняться и закрыть ставни? Она зябко свернулась под своим одеялом, уверенная в том, что еще не выспалась. Тщетная попытка! Сквозь закрытые веки она, казалось, увидела вчерашнюю сцену за ужином. Шарль Зоммервиль и Жюльен Мутэ спорили об атомах, молекулах и бактериях, выкуривая огромные гаванны, между тем, как она, несмотря на страстный интерес, который эта тема представляла для нее, уступала усталости и дремоте.

— Позор! — вздохнула она: — они, должно быть, сочли меня совершенно индифферентной.

Неужели она так и заснула, положив локти на стол, как ребенок? Нет, это невозможно. Теперь она вспоминает, как мадам Маренго проводила ее в комнату и в памяти встали отеческие добрые слова ученого:

— Ничего нет удивительного, мадемуазель, вам необходим отдых после такого долгого путешествия.

Она улыбнулась и открыла глаза. Розовые лучи прорезали полумрак комнаты. Массивные балки потолка медленно выступили из тьмы и внезапно, без всякого перехода золотые стрелы посыпались сквозь жалюзи и вся обширная комната залилась светом.

— Нужно непременно посмотреть восход, — воскликнула она, вскакивая с постели.

Она накинула пеньюар и приоткрыла окно. Но заря под тропиками мимолетна и солнце уже стояло над горизонтом поверх неподвижного моря, задрапированного тонким покровом тумана Ослепленная лучами, она вернулась в комнату, приняла свой обычный душ и занялась чемоданами, содержимое которых аккуратно разложила по ящикам шкафов. Часы показывали семь. Она еще раз оглянулась, убедилась в том, что вещи не разбросаны по комнате и, пройдя через корридор, вышла на террасу.

Огюст накрывал стол, за которым сидел Гилермо Мюир и издали поклонился молодой девушке кивком своей кудрявой головы, причем черты его лица сократились в ужасные судороги, когда он захотел произнести приветствие на своем креольском наречии.

Он оскалил ослепительно-белые зубы, и она улыбнулась в ответ, гордясь тем, что сумела уловить несколько слов.

— Здравствуй, Огюст. Да, я люблю рано вставать.

Гилермо Мюир, допивая черный кофе, вытер уголком скатерти густую рыжую бороду, церемонно поднялся, согнул массивный корпус на маленьких ножках в поклоне, достойном придворного и с видом превосходства перевел сказанное креолом.

— Он говорит, мадемуазель, что эта терраса самое прохладное место на острове, особенно по утрам.

— Как хорошо говорить на нескольких языках, — поблагодарила она шутливо.

Проведя с ним накануне несколько часов, Алинь уже знала все главные этапы его жизни. Мюир был по национальности венецуэлец, по происхождению шотландец и превратная фортуна осыпала его попеременно ласками и ударами. Сегодня командир судна или генерал; завтра матрос или грузчик в каком-нибудь Антильском порту; но всегда торжественный — как в нужде, так и в пышности.

Маленький рыжий человек отвечал на все вопросы молодой девушки очень предупредительно и вежливо. Нет, на Пьедраде, на всех ее шестидесяти гектарах леса и скал, нет ни одного источника; только дождь, выпадающий часто в виде ливня в продолжение нескольких недель подряд, наполняет водой ямы. Он хотел ей показать огромную цистерну, сделанную позади северной башни флибустьерами и снабжающую водой все плоскогорье, благодаря высеченным в скалах каналам.