Сергей Другаль: Язычники

– Да. Мои сестры умерли. И люди отсюда ушли, некому сруб подправить. А я не умею. Боги способны на то лишь, что им люди припишут. Ты веришь, что я смогу? – Она коротко рассмеялась.

– Где уж тебе. За срубом я присмотрю.

– Да, пока…

Солнце придвинуло тень ракиты к самому лицу. Лейтенант встал:

– Я должен идти, Вита. Меня ждут дела.

– Дела? От тебя тоже кто-то зависит? Может быть, животное? Или дерево? Ведь от каждого кто-то зависит…

Лейтенант вспомнил собачку, вздохнул:

– Ну не так, как ручей от тебя или ты от ракиты… или…

– Договаривай, Деметр. Не молчи… Ты хотел сказать, как ты от меня…

А дела были чисто человеческие, и нимфа понять их не могла. И лейтенант, зная свое дело, не мог понять смысл его и не думал над ним, но был занят с утра до ночи: в полк прибыли новые танки. Стотонные смертоносные чудища – собственный реактор, слоистая броня, все виды защиты от всех видов оружия. Лейтенант примерял на себя эти доспехи Люцифера, и мысли о ручье Чистом казались пришедшими из детства, мимолетными, исчезающими. В суматохе летели дни, и не было минуты для Виты. На экранах кругового обзора полигон казался пустыней с пологими холмами, склоны которых были перепаханы снарядами и сглажены гусеницами. Овражек с одинокой ракитой и жилкой ручья не различался: крошечная морщинка на лике несчастной Земли. Тихая музыка больше не звучала в душе: к ночи лейтенант едва добирался до своей постели и проваливался в сон без снов.

Но когда пришло время и был объявлен назавтра приказ, лейтенант не раздумывал. Для него все было решено еще раньше, еще тогда, когда однажды, опустив лицо в ручей, он ощутил, как что-то, видимо галька, на мгновение коснулось его губ и ему не хватило воздуха…

Раным-рано, еще звезда не погасла в светлеющем небе, он пришел к ручью, сложил амуницию, сбросил с плеча вязанку вешек и сразу стал устанавливать их, двигаясь снизу навстречу течению ручья. Он обставлял вешками со светящимся знаком «объезд» их ручей. Он ставил множество вешек, явно больше, чем следует, их нельзя было не заметить. Закончив работу, он увидел Биту на ее привычном месте. Она молча разглядывала его боевую экипировку от башмаков до шлема с усиками антенн и выступами наушников. Потом она сказала:

– Ты не спал эту ночь, Деметр. Ты устал, и лицо твое влажно.

– Здравствуй, Вита. У меня хватит сил…

– Может быть, не нужно… неизбежное свершится. Что можешь ты один?

– Я могу то, что могу. Не более. Но и не менее.

– Сними эти страшные башмаки, убери лишнее с головы и войди в ручей. Умойся. Я удвою твою решимость…

Когда погасла последняя звезда и от лагеря донеслись звуки прогреваемых моторов, лейтенант поднялся с влажной травы: он сегодня берег нетронутость пляжика, стараясь не ступать на песок. Сила играла в мышцах, ясен и холоден был разум.

– С тобою хорошо молчать, нимфа моя.

Он зашнуровал высокие башмаки, поднял и пристегнул к поясу шлем – внутри его уже попискивали наушники. Потом он долго возился с полубраслетами гранатомета у локтя и кисти правой руки, разжал ладонь, кончиками вытянутых пальцев коснулся косого дульного среза – все в порядке.

Нимфа подошла вплотную, она была едва по плечо лейтенанту, переменчивые блики мерцали на ее плечах и груди, а он впервые увидел ее сиреневые глаза, широко расставленные и светящиеся изнутри. Невозможная, непредставимая красота. Тоска по несбывшемуся, что прячется в глубине души, мягкой лапой сжала сердце.

– Ты однажды сказал, что придумал меня…

– Я ошибся. – Лейтенант отвел взгляд. – Такое придумать человек не в силах… Ты несчастна, богиня, ибо совершенна…

– Не надо, Деметр. Сегодня легки будут наши последние мгновения. – Она взмахнула рукой, и с кончиков пальцев скользнули капли на глаза лейтенанту. – Боги еще более смертны, чем люди. Люди могут без веры, а боги живут, пока в них верят.

– Мне пора, нимфа Вита. И… благодарю тебя, – сказал лейтенант и, не вытирая глаз, двинулся навстречу нарастающему реву и грохоту.

– Прощай, – донеслось вслед, словно прошелестела ветвями ракита.

Он встал у крайней вешки, держа на уровне груди полосатый жезл. Головной в колонне танк подошел вплотную, остановился на пару секунд, мигнул бликом стереоскопа, и… случилось чудо! Танк двинулся петлей в объезд, оставляя справа нетронутые вешки!

Эта петля, лишняя сотня метров пути, спасала родник, ручей и нимфу. А танки уже шли и шли в объезд, и лейтенант улыбался дрожащими губами: его товарищи… Может быть… может быть, он вернется и снова увидит нимфу и маленького сонного зверя у нее на коленях.