Наталья Нечаева - Восьмой ангел

Только тут пленник сообразил, что провел в каменной могиле не меньше двух недель. Значит, уже август, и ночи стали темными…

На следующий день голос сказал ему: давай! Рощин с сомнением оглядел «окно»: голова вряд ли пройдет… Протянул руку, попробовав на ощупь, насколько плотно сидят камни, отгораживающие его от воли и жизни. Попытался сдвинуть один, всунувшийся острым углом прямо в его склеп. И как только коснулся его растопыренной пятерней, немедленно ощутил, что рука налилась свинцовой силой, и эта сила требует, чтобы он воспользовался ею тотчас!

Влад двинул ладонью, принимая тыльной ее стороной поток мощного и стремительного содействия, камень заскрипел, как дурно смазанная дверь, и соскочил с ложбинки, в которой плотно сидел. «Окно» открылось синей яркой трапецией. Вид из «окна» был восхитительный: спокойное, ласковое озеро и зеленые сопки.

Рощин вывалился из многодневной могилы, отлежался на камнях, отдыхая, и потихоньку, экономя силы и движения, за несколько часов добрался, долез, дополз до края скальной гряды.

Солнце сместилось еще немного влево, и его требовательные лучи уперлись в спину множественными горячими перпендикулярами. Ольга нехотя переползла под пальмовый зонтик, волоком перетащила легкий пластиковый лежак с полотенцем, глотнула теплой минералки.

Скучно. Даже нет, не скучно — тоскливо. Макс уехал всего-то час назад, а она уже успела соскучиться. Просто смертельно. Зачем согласилась остаться, спрашивается? Сейчас бы вместе подъезжали к аэропорту, потом бы вместе ждали самолетов. Она — в Москву, он — в Париж. Да какая разница — куда? Главное, что вместе! Еще несколько часов. Потом — минут. Потом Макс бы все равно улетел, потому что рейс в Париж на целых два часа раньше ее, московского. Но ведь его могли и задержать? Такое в курортных аэропортах сплошь и рядом! И тогда бы он ее провожал. И было бы легче…

А так… Целую неделю без него!

За последние два с половиной месяца, с тех самых пор, как он вошел к ней в больничную палату и она вдруг поняла, что совершенно не может без этого мужчины жить, они не расставались ни на минуту.

Ни там, в Мурманске, в больнице, где они провели почти три недели: Ольга с серьезным сотрясением мозга, ушибами и нервной горячкой, когда ее бросало из сорокаградусного пламени температуры в ледяную бездну озноба, а Макс с переломом руки, которая все никак не хотела срастаться, и тоже — с температурными скачками. Ни потом, уже в Москве, дома у Ольги, где они вместе коротали ее больничный. Она все время рвалась на студию, все время хотела поскорее начать отсматривать материал и монтировать программу об их страшном путешествии по Кольской тундре, но как только подходила к компьютеру, дикая боль скручивала мозги так, что из глаз лились слезы, и врач сказал, что в ближайший месяц — никакой работы. Отдых и восстановление.

Странно, но и выздоравливать они с Максом начали практически одновременно: поехали к нему в Питер, и там, именно в тот день, когда его руку освободили от гипса, Ольга впервые смогла сесть за компьютер. На целых десять минут! Потом они снова вернулись в Москву и улетели сюда, в Турцию, а вернее, туда, куда можно было взять путевку без всяких проблем. Честно говоря, им обоим было совершенно все равно, куда ехать. Лишь бы вместе.

За неделю моря, покоя и солнца Ольга практически пришла в себя. И головные боли уже не мучили, и температура скакать перестала, вот если б еще прекратились эти жуткие сны… Собственно, именно из-за того, что ей так помогло море, Макс и уговорил ее остаться на весь срок путевки, то есть еще на неделю.

— Ну зачем ты сейчас поедешь? — увещевал он. — Не хочу я, чтобы ты в Москве одна была. Тут — спокойно и безопасно, спи, ешь, купайся. А вернешься домой — как раз и я прилечу.

Уговорил. Зачем? Да она с ума тут сойдет. Без него. Будет, как вот эти пальмы… Растением. Или как фикусы… Вон они какие громадные, как баобабы… Или как эти, розовые… в Египте чай еще из них делают вкусный… Какаду… Каранду… Каркадэ, во как… Странное название, будто ворона каркает… Или это только в Египте — каркадэ, а здесь что-то другое? Просто цветки похожи?

Тут на близком розовом кусту, прямо в цветах, неведомо как оказалась черная московская ворона, у которой вдруг вырос желтый попугайский хохолок, а из хвоста полезли яркие зеленые листья, которые на ощупь — Ольга проверила — оказались настоящими перьями. Ворона весело подмигнула девушке ярким голубым глазом и отчетливым басом сказала: