Клиффорд Саймак - Кимон

Она сжала кулачок и постучала себя по груди.

- Вот вам и ответ, - продолжала она. - Вот почему мы никогда не пишем правду. Вот почему мы не возвращаемся.

- Но это продолжается многие годы. Почти сотню лет. За это время кто-нибудь да должен был проговориться...

- И потерять все это? - спросила Максайн. Потерять легкий заработок? Быть исключенным из братства пропащих душ? Потерять надежду? Не забывайте этого. Мы всегда надеемся, что Кимон раскроет свои секреты.

- А он их раскроет?

- Не знаю. Но на вашем месте я бы на это не надеялась.

- Но ведь такая жизнь не для достойных...

- Не говорите этого. Какие же мы достойные люди! Мы трусливы и слабы, все мы!

- Но жизнь, которую...

- Вы хотите сказать, что здесь нам хорошо живется? У нас нет прочного положения. А дети? Немногие из нас имеют детей. Детям не так плохо, как нам, потому что они ничего иного и не знают. Ребенок, родившийся рабом, не так страдает, как взрослый человек, некогда бывший свободным.

- Мы не рабы, - сказал Бишоп.

- Конечно, нет, - согласилась Максайн. - Мы можем уехать отсюда, когда захотим. Нам достаточно подойти к местному жителю и сказать: "Я хочу обратно на Землю". Вот и все. Любой из них может отослать вас обратно... точно так, как они отправляют письма, точно так, как они доставляют вас к месту работы или в вашу комнату.

- Но никто еще не возвратился.

- Конечно, никто, - подтвердила Максайн. - Запомните, что я вам сказала. Не думайте. Только так можно жить. Никогда не думайте. И вам будет хорошо. Вы будете жить спокойно, легко.

- Верно, - сказал Бишоп, - только так можно жить.

Она искоса посмотрела на него.

- Вы начинаете понимать, в чем тут дело.

Они заказали еще по одному коктейлю.

В углу какая-то компания пела хором. Неподалеку ссорилась парочка.

- Тут слишком шумно, - сказала Максайн. - Не хотите ли посмотреть мои картины?

- Ваши картины?

- То, чем я зарабатываю себе на жизнь. Они довольно плохи, но в этом никто не разбирается.

- Я бы посмотрел.

- Тогда хватайтесь за меня и держитесь.

- Хватайтесь...

- Мысленно. Не руками, конечно. К чему пользоваться лифтом?

Бишоп удивленно смотрел на нее.

- Учитесь, - сказала Максайн. - В совершенстве вы этим не овладеете никогда, но двум-трем трюкам научитесь.

- А что мне делать?

- Просто расслабьтесь - сказала Максайн. - Умственно, конечно. Постарайтесь быть поближе ко мне. Не пытайтесь помогать. Вы не сможете.

Он расслабился и постарался быть поближе к ней, сомневаясь, правильно ли он все делает.

Вселенная раскололась и соединилась вновь.

Они стояли в другой комнате.

- Я сделала глупость, - сказала Максайн. - Когда нибудь я ошибусь и засяду в стене или где-нибудь еще.

Бишоп вздохнул, огляделся и присвистнул.

- Как здесь хорошо, - сказал он.

Вдалеке едва виднелись стены, на западе возвышались снежные горы, на востоке текла река, берега которой поросли густым лесом. Прямо из пола росли цветы и кусты. В комнате были синеватые сумерки, а где-то вдалеке играл оркестр.

Послышался голос шкафа:

- Что угодно, мадам?

- Коктейли, - сказала Максайн, - не слишком крепкие. Мы уже раздавили бутылочку.

- Не слишком крепкие, - повторил шкаф. - Сию минуту, мадам.

- Иллюзия, - сказала Максайн. - Все тут иллюзия. Но прекрасная иллюзия. Хотите попасть на пляж? Он ждет вас. Стоит только подумать о нем. Или на Северный полюс. Или в пустыню. Или в старый замок. Все это будет как по мановению волшебного жезла.

- За ваши картины, должно быть, хорошо платят, - предположил Бишоп.

- Не за картины. За мою раздражительность. Начинайте с этого. Впадите в черную меланхолию. Начните подумывать о самоубийстве. Тогда все у вас будет наверняка. Вас быстренько вознесут в номер получше. Сделают все, лишь бы вы были довольны.

- Вы хотите сказать, что кимонцы сами переместили вас сюда.

- Конечно. Вы еще новичок, и потому у вас не такой номер.

- Мне мой номер нравится, - сказал Бишоп.

Коктейли были готовы.

- Садитесь, - сказала Максайн. - Хотите луну?

Появилась луна.

- Хотите две или три? - продолжала она. - Но это уже будет слишком. С одной луной совсем как на Земле. Так вроде бы уютней.

- Но ведь должен быть предел, - сказал Бишоп. - Не могут же они улучшать ваше положение до бесконечности. Должно прийти время, когда даже кимонцам нельзя уже будет придумать ничего нового и неизведанного.

- На вашу жизнь хватит. Все вы, новички, одинаковы. Вы недооцениваете кимонцев, в вашем представлении они люди, земные люди, которые знают чуточку больше нас. Но они совсем другие. Ни в чем не похожие на нас. Только вид у них человеческий. Они снисходят до общения с нами.