Клиффорд Саймак - Проект 'Ватикан'

- Шептун! - позвал Теннисон.

Ответа не последовало. Шептуна не было. Он был один. Или нет, не один. Шептун тоже был здесь, но не как нечто отдельное. Здесь, в незнакомом, чужом мире, Теннисон находился не сам по себе - тут были он и Шептун, соединенные в одно целое.

Он застыл, пораженный внезапной догадкой, не понимая, откуда это стало ему известно. Шли мгновения, и он догадался, что додумался до этого не он, Теннисон, а Шептун, который сейчас был его неотъемлемой частью. Но кроме этого Шептун никак не обнаруживал своего присутствия. №Интересно, - подумал Теннисон, - а как себя чувствует Шептун? Кажется ли ему, что он сам по себе, или он тоже осознает себя частью единого целого? Чувствует ли он мое присутствие?¤ Но ответа на его безмолвный вопрос не последовало. Шептун не давал знать, так ли оно на самом деле.

Самое удивительное, что Теннисон ощущал реальность своего присутствия в математическом мире: не смотрел на него со стороны, а лично там находился. Он чувствовал твердую поверхность под ногами и дышал легко и свободно, словно на планете земного типа. Он попробовал оценить параметры окружающей среды - состав атмосферы, ее плотность, давление, силу притяжения, температуру воздуха. Производя в уме вычисления, он поразился. Подсчеты были весьма приблизительны, но он понимал, что все параметры намного лучше - условия были не просто подходящими для жизни, а идеально подходящими.

Кубоиды оказались расцвечены разнообразнее и ярче, чем тогда, когда он смотрел кристалл и видел их во сне. Уравнений и графиков на их поверхности было намного больше. Приглядевшись к ближайшей группе кубоидов, он заметил, что все они - разного цвета, а уравнения и графики на их поверхности совершенно разные. Каждый из них нес в себе нечто индивидуальное.

Он до сих пор не сдвинулся с места, и та часть, которую мучили сомнения относительно его присутствия здесь - наверное, собственно Теннисон, - не давала ему сделать ни единого движения. Наконец он сумел преодолеть оцепенение и сделал первый осторожный шаг, чтобы удостовериться в том, что может двигаться. Уравнения-кубоиды стояли неподвижно, и Теннисон решил предпринять попытку контакта и начать двигаться. №Неужели, - подумал он, - я буду стоять тут и глазеть, а потом уберусь восвояси? Тогда между теперешним посещением этого мира и предыдущими не будет никакой разницы¤.

Он медленно, шаг за шагом приближался к кубоидам. Подойдя к одному из них довольно близко, Теннисон прикинул его №рост¤, то есть - высоту. №Рост¤ кубоид имел приличный - что-то около восьми футов, и Теннисон смотрел на его верхнюю часть, запрокинув голову. В длину кубоид был раза в два больше. Теннисон не мог определить ширину кубоида, оттуда, где стоял, но он вышел из положения и взглянул на другой кубоид, который был развернут к нему боком, и понял, что ширина кубоида составляет около девяти футов. №Наверное,- подумал Теннисон, - размеры у них могут быть разные¤. Но те, что стояли к нему поближе, казались совершенно одинаковыми.

Передняя поверхность кубоида, к которому он подошел поближе, была бордового цвета, на ней были изображаемы уравнения преимущественно оранжевые, но кое-где вкраплялись красный, желтый, зеленый цвета. Он попытался решить в уме самое длинное уравнение, но оказалось, что значки, которыми оно было написано, Теннисону незнакомы.

Тот кубоид, по которому Теннисон определил ширину, был ярко-розовым, уравнения на нем - зеленые, а сзади него стоял еще один, пепельно-серый в рыжих крапинках. Уравнения на нем были лимонно-желтые, а графики - сиреневые. Этот кубоид выглядел забавно, казался №веселее¤ остальных.

Пока Теннисон приближался к кубоидам, с их стороны никакой реакции не последовало, они оставались неподвижными.

Только сейчас Теннисон обнаружил, что в этом мире совершенно нет звуков. Это был мир безмолвия. №Так вот почему я здесь не в своей тарелке, - понял Теннисон. - Ведь я так привык к тому, что меня всю жизнь сопровождают звуки - хоть какие-нибудь. Даже когда лежишь в блаженной тишине, нет-нет да и раздастся какой-нибудь звук - то скрипнет рассохшаяся половица, то легкий ветерок пошевелит листву за окном, то муха зажужжит от обиды, ударившись в оконное стекло...¤ Здесь же не было ничего, полное беззвучие.

Он отважился еще ближе подойти к бордовому кубоиду. Было интересно идти, не производя никаких звуков. Подойдя к кубоиду вплотную, Теннисон, сам толком не понимая, что делает, вытянул руку и коснулся поверхности кубоида указательным пальцем - осторожно, готовый в любое мгновение отдернуть руку, словно кубоид мог оказаться горячим или был способен укусить за палец. Ничего не произошло. На ощупь кубоид оказался гладким, не теплым и не холодным. Осмелев, Теннисон коснулся его всей ладонью. Ладонь плотно прижалась к кубоиду, и Теннисон с удивлением ощутил, что он прогнулся под рукой. Казалось, что он положил руку на желе или холодец.