Виктория Гетто - Волк. Молодость.

— Учиться будешь. Получишь умение. Как вырастешь — сам выберешь, на землю тебе садиться, сервом быть, или на мануфактуры пойдёшь. Либо в армию. Я вот, солдатом стал. И не жалею…

Рорг, наконец, отпустил мальчишку, выпрямился:

— Запомни одно, парень — Империя своих не бросает! Так что верь ей — ничего больше с тобой плохого не случится!

Тот отшатнулся назад, но, видимо, в глазах мужчины было нечто, что заставило поверить недоверчивого, много раз обманутого мальчишку, потерявшего в бойне войны всех своих близких и родных.

— Я… Пойду за своими, дяденька?

— Конечно, беги.

Парнишка сделал несколько шагов, потом оглянулся:

— Я вам верю, дяденька.

— Слово!

И уже из‑за угла близкого дома донеслось:

— А мышей мы вам на целый фиори наловим! Обещаю!

Рорг невольно улыбнулся — золотой фиори, общепринятая монета в стране, составляла десять тысяч медных диби. По два диби за десять мышей…

… — Как думаете, сьере Серг, всё будет хорошо?

Ираи с тревогой смотрит из окна на собравшихся жителей города, слушающих мои первые указы. Я поднимаюсь из‑за стола, за которым пью удивительно вкусную натту, неслышно подхожу к женщине, обнимаю со спины и скрещиваю свои руки на её животике, прикрытой тонким пеньюаром. Она благодарно прижимается ко мне спиной, удовлетворённо вздыхает. Почему такая вольность? Так вчера мы с ней всё‑таки попили натту с пирожными. Как и следовало ожидать, наттопитие перешло в употребление напитков покрепче и закончилось тем, что меня изнасиловали. Ага! Правда, с моего согласия, естественно. В постели доса дель Спада оказалась очень… Ненасытной женщиной. И очень даже приятной во всех отношениях. А учитывая, что ни у неё, ни у меня очень долго не было партнёра или партнёрши, то кувыркались мы с ней всю ночь. Потом она приводила себя в порядок, а я писал распоряжения, после чего мы приехали в Тирос и продолжили. Губы женщины распухли от бесчисленных поцелуев, глаза просто шальные от счастья, ну и всё остальное тоже просто светиться. От удовольствия и наслаждения. А ещё она ни словом не обмолвилась о продолжении наших отношений в будущем. Обычно мои подружки там, на Руси, сразу после окончания процесса начинали делать многозначительные и прозрачные до стеклянного состояния намёки, а тут — вот что значит разница в воспитании, окружающей среде и менталитете, ничего. Просто два взрослых человека доставили друг другу удовольствие по обоюдному согласию. Хотя, признаюсь честно, я бы не прочь как‑нибудь вернуться и… Впрочем, сначала надо дожить до окончания войны…

— Не бойся, милая. Сейчас будет весело.

— Весело?

Ираи недоумевает над моими словами, но тут раздаётся громовой хохот толпы, и она ахает от удивления, потом, не разрывая моих объятий разворачивается ко мне, становится на цыпочки и целует меня быстрым поцелуем, потом спрашивает:

— А что ты им велел?

— Мышей наловить. И побольше.

— Мы–шей?!

Я киваю с самым серьёзным видом. И молодая женщина вновь восклицает:

— Фу, какая гадость! Зачем они тебе?

— Военная хитрость, милая.

Ираи снова меня целует, хотя знает, что это чревато последствиями, и они не заставляют себя ждать… Постель гостеприимно распахнута, и вновь принимает нас в свои объятия… Наконец не выдерживают наши желудки, и мы плавно перебазируемся за стол, который накрыт моими военными поварами. Впрочем, готовить они умеют не только кашу, но и изысканные блюда. Причём из того минимума, что имеется на складе. Что мне нравится в женщине — она ничуть не смущается, а весела и довольна. Её великолепное тело едва прикрыто тканью, практически ничего не скрывающей от моего ласкающего взгляда. Едим, потом всё же приходится прерваться, хотя и не хочется — из‑за двери я слышу голос Стора, моего начальника штаба, и снова надо заниматься делами войны. Эта тварь никак не желает успокоиться. Договариваемся о ночи, и я с огромным сожалением оставляю досу дель Спада…

— Что у нас?

— Часть списков подана, и наши люди уже приступили к выдаче продовольствия жителям города.

— Отлично.

Я действительно доволен, что так легко удалось захватить не самый маленький город. На данный момент он послужит нам некой отправной точкой в разгроме рёсской армии. Потому что если их будет больше десяти тысяч, а ведь точно будет, то это уже не отряд, а армия. К тому же мамонты, всадники, осадные орудия, и пехота. Куда же без неё?

— Что насчёт мышей.

Марк машет рукой, он тоже, как и все остальные, не понимает, зачем мне это.