Алан Кубатиев - Аренда

— Но если я правильно понял, — хмуро перебил его Маллесон, — то и Узел, и Аренда… ну… одинаково втягивают в себя людей?

— Нет, — чуть резче, чем следовало, ответил Лиомбе, — в Узел вплетаются те, и только те, у кого не будет другой судьбы, — люди Узла. Такие, как вы, бывший я, множество других, сошедшихся в нем за последние шестьсот лет. Вам мерещится дракон, пожирающий всех. Но это скорее дерево, сливающее в себе землю, воду, воздух, приносящее плоды и становящееся пищей для огня и опорой для постройки. А листья дерева — для исцеления народов…

Майор крепко потер висок, всегда мучительно и долго болевший после работы с маской, и устало сказал:

— Хорошо. Допустим, я вам верю. Что вы там начали про очистку диска и программы?

— «Я начал, я и кончу»… — Цитата Маллесону не понравилась, но он промолчал. — Программу, несущую зло, нужно стереть любой ценой, даже вместе с диском. Или со всем содержанием диска, чтобы заменить его на новое. Так?

— Допустим.

Лиомбе поднял жезл и обвел им ряды неподвижных свертков, словно пересчитывая их.

— Каждый из них заражен вирусом, который так или иначе погубит их жесткий диск. То, что от них остается, и вы это знаете лучше многих… Майор стиснул зубы.

— …не будет годиться даже в пациенты клиники для психохроников. Наложение надо стереть. А так как оно уже необратимо проникло во все структуры мозга…

— …то остается стереть содержание мозга? — бледнея, договорил Маллесон, подавшись вперед, словно для прыжка. — То есть убить?

На этот раз Лиомбе-Узел улыбнулся особенно тепло и словно погладил Маллесона протянутой к нему рукой.

— Да, — просто сказал он, — но не навсегда.

— Не понимаю. — Маллесона затошнило от боли во всем — в виске, глазах, свежих порезах, старых рубцах. — Скажите, наконец, прямо, черт возьми!.. Почему вы строите из себя непонятно что?

— Физиологи, — объяснил Узел так спокойно и менторски, словно они обсуждали этот вопрос на кафедре где-нибудь в университете Уэстминстер или Санкт-Петербурге, — полагают, что мозг безвозвратно погибает, если клетки его остаются без кислорода в течение шести-восьми минут. Узел располагает способностями, благодаря которым лишаемый кислорода или притока свежей крови мозг, помещенный в генерируемое Узлом поле, теряет всю информацию, записанную в энергетическом коде на нейронно-аксонной основе, всю, кроме базовых инстинктов. Узел имеет все основания полагать, что полученный таким образом человеческий материал, выдержанный в данном состоянии строго определенное время, утратит наложенную программу Аренды и получит взамен то, чем оказались облагодетельствованы вы, — иммунитет к имплантации и обработке под аккумулятор и Посредника. Потери клеток мозга будут незначительны. Способность к обучению сохранится полностью или почти полностью. Практически все навыки — двигательные, речевые, ориентировочные, социальные — будут восстановлены. Хотя скорее всего только в ходе переобучения и конструкции новой личности…

Все это Маллесон слышал будто сквозь гул водопада. Силы понемногу оставляли его, ноги подгибались, голова плыла, будто в надвигающейся дремоте, и нарастала та же боль в крупных мышцах и нервных стволах, что едва не прикончила его в Долгом Ходе. Но майор не отпускал себя. Надо было дотянуть до мига, когда станет ясно, можно ли жить дальше или надо подать Камау сигнал — только на этот раз правой рукой.

— Зачем вам нужен я? — Он и себя-то слышал, как радиопередачу на уходящей волне. — Нейропрограммирования я почти не знаю, оборудования у вас нет, моих помощников вы сюда не пустите, они, так сказать, не отмечены… Зачем?

— Нам не нужны ни оборудование, ни помощники, — любезно заверил его Лиомбе, снова просветлевший лицом. — Узел может все, о чем вы только что услышали, без компьютеров, лазеров и электродов в мозгу. Просто м-мм… обработанный объект должен оказаться тут, — он показал жезлом вниз, на черный камень, — в контакте с Узлом…

— И что, моя задача — подтаскивать трупы? — Мал-лесон старался быть язвительным — это помогало. — А сами вы этого не можете?..

Закинув длиннокосую голову назад, Лиомбе расхохотался.

— Айвэн, вы очаровательны!.. Вы решили, что я живой человек?

Маллесон онемел. Как ни странно, в этом он не сомневался. Вот это да…,

— Ну, не корите себя, — отсмеявшись, посоветовал Лиомбе. — Появись вы завтра или вчера, вы бы увидели совершенно иную проекцию. Узел оставляет мне ровно столько самостоятельности, сколько нужно для достоверной коммуникации. Человеку легче говорить с человеком, но если бы Узел почувствовал, что вам удобнее общаться с компьютером, здесь бы стоял рабочий столик с «Хьюлетт-Паккардом» последней модели…