Клиффорд Саймак - В логове нечисти

Харкорт внимательно осмотрелся. Никого больше видно не было, хотя в хижине мог быть еще кто-то. Старик на коленях продолжал колотить по обрубку.

Харкорт выпрямился и направился к старику, стараясь двигаться как можно тише. Но его опередил аббат, который величественно приближался к старику, огромный и внушительный, по узкому ровному дну оврага.

Старик бросил молоток со стамеской и вскочил на ноги. Он стоял, уставившись на аббата и готовый в любую минуту пуститься наутек. Потом, видимо, сообразил, кто может быть этот человек в сутане и с выстриженной макушкой, и бросился ему навстречу. Едва не поскользнувшись, он остановился и упал на колени, прижав к груди молитвенно сложенные руки.

- Благослови меня, отец! - вскричал он жалобным голосом. - Благослови меня!

Аббат воздел руку, пробормотал что-то по-латыни и осенил его крестным знамением. Потом он нагнулся и поднял старика на ноги.

- Я уже не надеялся, что когда-нибудь дождусь благословения Церкви, дрожащим голосом сказал старик. - Думал, что безвозвратно погиб. Думал, что Бог обо мне забыл.

- Милосердный Господь никогда не забывает своих детей, - ответил аббат.

- Но я принял меры, - сказал старик. - Пусть я погряз в невежестве, но я кое-что придумал.

- И что же ты придумал, сын мой? - ласково спросил аббат.

- Ну, понимаешь, отец, у меня есть вон тот попугай.

- Не могу понять, откуда здесь, на Брошенных Землях, мог взяться попугай. Ты ведь сказал - попугай?

- Да, отец, попугай.

- Но скажи мне, ради Бога, какой он из себя - попугай? Я знаю много разных птиц, но никогда не видел попугая.

- Попугай, - сказал Шишковатый, - это птица, которая живет в джунглях на далеком юге. Очень красивая птица, зелено-сине-красного цвета, и при должном старании ее можно научить передразнивать человеческую речь.

- Да, это правда, - подтвердил старик. - Но это требует большого терпения и не всегда получается. Я пробовал выучить его произносить "Верую", но ему такое не под силу. Я пытался обучить его возносить молитву Божьей Матери, но тоже не преуспел. В конце концов я смог только научить его говорить "Спаси Господь мою душу", но эта глупая птица валит все слова в одну кучу.

- Да благословит меня Господь, - сказал ошеломленный аббат, - ты хочешь сказать, что научил птицу говорить "Спаси Господь мою душу"?

- Отец, - взмолился старик, - ничего лучшего мне не удалось добиться! Я пробовал и "Верую", и молитву Богоматери..

- А зачем? - спросил аббат.

- Ну как же! - отозвался старик, потрясенный тем, что аббат не может понять, зачем это нужно. - Я считаю, надо, чтобы хоть кто-нибудь мог замолвить за меня словечко перед Господом, и раз уж никого другого у меня нет, я решил, что сойдет и птица. Я сказал себе, что это все-таки лучше, чем ничего Разве ты не согласен, отец?

- Неуверен, - сказал аббат строго. - Было бы лучше, если бы ты сам...

- Сам-то я молился, отец. Со всем старанием. Бывало, что и до изнеможения.

- Тогда зачем же понадобилась птица?

- Но ты же должен понять, отец! Я считал, что птица даст мне хоть какой-нибудь лишний шанс. А здесь, среди злобной Нечисти, лишний шанс, пусть самый крохотный, не помешает.

- Это вон та птица, что в клетке? - спросил Шишковатый.

- Да, мой добрый господин, она самая.

- А почему она в клетке? Разве она улетела бы, если бы ты выпустил ее на волю? И почему клетка подвешена над мельничным колесом? Неужели ты не мог найти для нее место получше?

- Вы поймете, почему она там, когда я вам кое-что расскажу. Эта глупая птица говорит "Спаси Господь мою душу", только когда она висит вниз головой на жердочке.

- А почему?

- Воистину, господин, это мне не известно, я только знаю, что это так. Мне оставалось сделать только одно. Придумать какой-нибудь способ, чтобы то и дело переворачивать птицу вниз головой. Вот я и сколотил эту клетку с одной только жердочкой, построил водяное колесо и приспособил к нему клетку. Колесо вертится, и клетка тоже вертится, так что с каждым поворотом колеса птица переворачивается вниз головой.

- Но сейчас клетка вовсе не вертится, - заметила Иоланда. - Колесо вертится, а клетка нет.

- Увы, это потому, что сломалось зубчатое колесико, что поворачивает клетку. Совсем сломалось, пополам. Я как раз тем сейчас и занят, что делаю новое колесико. Как только я его сделаю - клетка снова будет вертеться.

- Ты давно здесь живешь? - спросила Иоланда.

- Не могу сосчитать, сколько лет. Я был еще молодой, когда здесь поселился.

- И птицу с собой привез?