Петр Бобев - Опалы Нефертити

После долгого молчания Мария добавила:

— Есть в этом что-то. Что-то еще не раскрытое. Как мог около Дарвина оказаться каменный скарабей или же птоломеевская монета с рогатым Зевсом Амонским? Да и не только это — откуда в древности знали, что к югу от Африки находится Неизвестная южная земля, Терра аустралия инкогнита, Богатый золотой остров?

— Знаю! — оборвал ее Крум. — Знаю и об обычае туземцев островов Торресова пролива делать мумии. Знаю, что на Малайском архипелаге встречаются египетские имена, что в долине реки Иордан в Палестине найдена мумия, бальзамированная эвкалиптовым маслом. А эвкалипт — чисто австралийское растение. Знаю даже и то, что в египетских храмах есть рисунки подданных фараона неизвестной расы. Но и ты знаешь кое-что другое. Египтяне были плохими мореплавателями. Как же они тогда могли добраться до Австралии? Европейцы смогли это сделать лишь в XVII веке, когда научились управлять парусами своих кораблей.

— И раньше здесь бывали европейцы. На карте Ротса в шестнадцатом веке нанесена часть континента южнее Явы. А не так давно водолазы обнаружили возле побережья острова Габо испанский кувшин для вина четырнадцатого века. Хейердал переплыл океан на папирусной лодке...

По обеим сторонам дороги ширилась саванна — бескрайняя и пустынная. То и дело виднелись торчащие из земли белые стволы мертвых эвкалиптов. Это фермеры, для того чтобы расчистить свои пастбища, высушили их, вырезав на стволах кольца коры. Время от времени от шоссе отделялись выбитые в красной почве, гладкие как асфальт, дороги. И там, на каждой развилке, к деревянному столбу был прибит большой почтовый ящик с названием фермы. Все пространство было рассечено на бесчисленное множество четырехугольников, огороженных колючей проволокой, на которых паслись коровы. Без пастухов. Только пастбища, ограды, коровы и ветряные насосы, которые наполняли автоматические поилки. Время от времени одни коровы отправлялись к водопою, оставив своих телят под надзором других коров. Так они оберегали их от диких собак динго.

— Умно! — произнесла Мария. — Беда только, что собаки еще умнее. Несмотря на все меры предосторожности, большинство телят становятся жертвами динго. Потому здесь и нет овец. Один смельчак попробовал было использовать эти прекрасные пастбища под разведение овец. Так за один год хищники зарезали шестьдесят тысяч голов. Смельчак, естественно, разорился.

Специальностью Марии была фитопатология, болезни растений. Но она была знакома и с овцеводством. Каждому австралийцу ясно, что оно собой представляет. «Золотое руно» мериносов все еще оставалось основой экономики страны. Были даже такие фермеры, которые за успехи в овцеводстве получили аристократические титулы.

Стадо эму попыталось пересечь шоссе, испугалось грохота мчащейся машины и понеслось через поле. Один эму налетел на ограду, запутался в проволоке и разорвал ее. Остальные попытались перескочить через ограду и порвали проволоку окончательно. За это их так и ненавидят фермеры.

В одном месте на дороге остановился грузовик с прицепами, автопоезд. Несколько цветнокожих ковбоев гнали по направлению к нему предназначенных на убой коров. У выхода из загона стояли двое работников с электрическими батареями в руках. Если какое-нибудь животное вдруг упрямилось, они прикасались к нему электродами, и оно трусило покорно к прицепу.

Примерно через полчаса езды заглох мотор. Крум взглянул на шкалу бензобака. Горючего было достаточно. В чем же тогда дело?

Занятые мотором, они не заметили, как вокруг них собралась толпа полуголых темнокожих, которые с любопытством стали просовывать головы под капот. Крум попытался было заговорить с ними на языке аранда, на котором он кое-как мог объясняться. Но те только пожимали плечами. Да разве на одном языке разговаривают австралийские аборигены? Тогда Крум попыталсь объяснить им жестами, чтобы они толкнули машину, надеясь таким образом завести ее, а сам уселся за руль. Но они стояли неподвижно и лишь отрицательно качали головами.

Сердитый, он выбрался из машины.

— Ну и дикари! Почему не толкаете?

— Потому что вы не включили скорость, — ответил ему один дикарь на английском языке. — Как же она заведется?

Тут в свою очередь Крум уставился на него, как дикарь. Оказалось, что это были батраки и шоферы с ближних ферм. Аборигены не могут жить долго без своего племени. Порою просыпается в них тоска по степи и вольной жизни, и они возвращаются к ней на месяц-два. А потом, удовлетворив свой скитальческий инстинкт, снова поступают на работу.