Андрей Саломатов - Незнакомка

- Она же слепая, - дописав фразу, вспомнил Сергей Павлович.

- Ах, да, - поморщившись, сказала голова. - Тогда вычеркни про почерк. Пиши дальше. Прости, что не сумел уберечься и оставляю тебя одну в этом жестоком мире, в котором трудно выжить даже зрячему. Понимаю, как тебе будет трудно, и скорблю, пока в состоянии это делать. Написал?

- Да, порядок, - от усердия высунув кончик языка, ответил Толстиков. Ему все время приходилось следить за движением губ и потом писать. И голова терпеливо ждала, когда он закончит, чтобы продолжить диктовать.

- Тогда давай дальше. Милая Надюша, не знаю, успею ли завершить письмо до конца, поэтому начну с главного, с того, что хоть как-то облегчит твою многострадальную жизнь. У меня есть небольшие сбережения, которые я храню дома. После того, как один за другим закрылись несколько банков... суки. "Суки"

не пиши, - спохватилась голова.

- Да-да, я понимаю, - внимательно следя за движением губ, ответил Сергей Павлович.

- ...несколько банков, - повторила голова, - я стал хранить деньги в книгах. Во втором томе полного собрания сочинений Николая Васильевича Гоголя лежат двести рублей. Возьми их, это тебе. В третьем томе полного собрания сочинений Ивана Алексеевича Бунина... Его Алексеевичем зовут?

- Да, кажется, - неуверенно ответил Толстиков, и голова продолжила:

- ...лежат еще триста рублей. И их возьми. В пятом томе Большой советской энциклопедии ты найдешь еще восемьсот рублей. А в первом томе "Библиотеки отечественной фантастики"

я спрятал целых две тысячи. Но и это еще не все, моя дорогая жена. В восьмом томе "Памятников философской мысли" хранятся двадцать долларов США, а в двенадцатом томе собрания сочинений Чейза ты обнаружишь еще пятьдесят долларов. Это все тебе.

- Хорошая у тебя библиотека, - не удержался Сергей Павлович, и голова с грустью, но и не без гордости заметила:

- Была у меня. Слушай, почеши нос, а то, сам видишь, нечем.

- В каком месте? - перестав писать, спросил Толстиков, потому что нос у головы был значительных размеров и занимал едва ли не большую часть лица.

- Самый кончик, - сказала голова и для убедительности скосила начинающие желтеть глаза к носу.

- Это к пьянке, - не подумав, усмехнулся Сергей Павлович. Он осторожно поскреб указательным пальцем кончик носа. При этом ему так хотелось сделать умирающей голове что-нибудь приятное, что он немного перестарался. Голова качнулась и едва не скатилась с кучи мусора вниз.

- Какая же теперь пьянка? - одними губами проговорила голова.

- Все, отпился.

- Ничего-ничего, - не зная, чем еще утешить несчастного, сказал Толстиков и участливо добавил: - Пишем дальше?

- Да, - спохватилась голова. - А то чувствую, как иссякают силы. Пиши: А теперь, любимая моя, о главном. Мое положение человека, который стоит на пороге вечности после стольких лет счастливой семейной жизни, вынуждает меня признаться, что я не муж тебе. Восемь лет назад, когда с тобой случилось несчастье и ты ослепла, твой настоящий муж, мой сослуживец Иван Семенович Сидоров решил избавиться от тебя и уйти к любовнице, о которой ты, Надюша, не подозревала. Мы работали в одной котельной, и как-то за кружкой пива он рассказал мне о своих планах. Я в то время, неприкаянный холостяк, уже второй год безуспешно искал себе подругу жизни. Тут-то Сидоров и предложил мне поселиться с тобой в его квартире и изображать его - Ивана Семеновича. Мол, ты слепая и не заметишь подмены.

Сам же он переехал ко мне, где до сих пор и проживает со своей Марией Игнатьевной. Для того чтобы ты не заподозрила обмана, мы записали на магнитофон голос твоего мужа - полтора десятка фраз, которыми вы обходились всю вашу совместную жизнь. А поменяли квартиру мы с тобой, чтобы меня не разоблачили ваши соседи.

Толстиков удивлено приподнял брови, и голова заторопилась:

- Да, да. Все эти восемь лет я обманывал ее.

- Да нет, я так, - смутился Сергей Павлович и уткнулся в лист бумаги. Когда он закончил последний абзац и поднял глаза, голова с отрешенным видом продолжила:

- Все эти годы, Наденька, каждый вечер, возвращаясь с работы домой, я здоровался с тобой голосом Сидорова и перед лицом смерти, в свои последние секунды жизни желаю, чтобы ты узнала мое настоящее имя. По паспорту я Александр Матвеевич Бурыгин. Таким, надеюсь, я и останусь в твоей памяти. На прощание хочу сказать, бесценная моя, что для меня восемь лет нашей совместной жизни были самыми счастливыми, самыми насыщенными. И я очень надеюсь... очень на...