Вад Капустин: Чужие свои

— Холодный? — взмахом начавшей модифицироваться лапы-ласта морж выразил какое-то недоступное человеческому истолкованию чувство. — Какое это имеет значение? Если тебя пугает холод, — новый взмах ласта, — зачем ты здесь остаешься?

Алексей Степанович настороженно прислушался. Это был именно тот вопрос, который он сам с удовольствием задал бы дипломату, но не решался, боясь нарваться на резкую отповедь. Может быть, сейчас прозвучит исчерпывающий ответ? Его ожидало лишь множество новых загадок.

— Зачем я здесь? — механически повторил Седов. — Разве Ты — Океан не знаешь?

Валерий решительно поставил точки над «и», испытывая бесконечное облегчение от перехода к главной, определявшей всю его теперешнюю жизнь проблеме.

— Я — Океан знаю, — подтвердил представитель Сверхразума планеты Рождество. — Ты необычен для своего мира и для своей расы. Тебя — двое. Так?

— Так. Для вашего народа это обычное дело, да? — посредник не сомневался в утвердительном ответе.

— Нет, — не задумываясь, без обычных обиняков, ответил метаморф. Он, похоже, тоже отлично понимал, что речь на этот раз идет о принципиальных вещах. — Наоборот. У нас нет недостатка в телах. Их дает Океан. Иногда материи не хватает душ, потому что отдельное сознание должно отдыхать. Но телами можно обзавестись всегда.

— Это могло бы решить нашу проблему. Проблему моего второго «я», — нарочито медленно, пытаясь сдержать обуревавшие его чувства, проговорил Валерий. — Нам нужно еще одно тело. Для меня. Ты понимаешь?

— Понимаю, но ты не прав, — метаморф был категоричен. — Тебе нужно не одно тело, а два — для вас обоих.

— Почему? — происходящее с ним самим казалось Валерию фантастическим сном, пришедшим из далекой чуждой реальности. Философская отстраненность разговора позволяла сохранять внешнее спокойствие и поддерживать прежний неспешный ритм беседы, но в душе его, в обеих душах одного тела, царило смятение. Впрочем, Валерий мог уверенно судить только о себе. О мыслях и чувствах второго хозяина тела приходилось лишь догадываться. Оставалось надеяться, что моржи не способны улавливать эмофон.

— Ты наш друг… — это не был вопрос, но Потапыч дождался подтверждающего кивка Седова. — Но не бескорыстный.

Валерий пожал плечами. Абсолютное бескорыстие в любви и дружбе давно казалось ему страшноватой и вредной абстракцией.

— Такова жизнь, за все надо платить, — он не заметил, как произнес эту фразу вслух. В словах посредника прозвучала такая обреченность, что Лаврик, без зазрения совести подслушивавший разговор, невольно поежился. На тюленьей физиономии метаморфа, наоборот, вырисовалась гримаса удовлетворения.

— Справедливо. Об этом я и говорю. Наш народ стар, и у нас есть свои беды и проблемы. Мы готовы помочь тебе, даже дать неизмеримо больше, чем ты рассчитываешь получить. Но за это придется заплатить — кое-что отдать. Я говорю о теле, где вы оба находитесь сейчас.

— Зачем оно Океану? Ты же говорил, что у вас нет проблем с телами. Здесь есть противоречие, — землянин попытался поймать собеседника на слове.

— Всё не так. Проблемы есть. И тела есть. Способные на многое, могучие, сильные, но всегда одни и те же, сотворенные из ткани общего единения по одним и тем же образцам. Океану нужны новые клетки, материалы, структуры. Ты хочешь войти в Океан, но ты должен понять, что не сможешь выйти из него неизменным, физически не сможешь остаться прежним. Материально, единение — это растворение. Тебе придется пожертвовать своим телом, чтобы получить новое, или пусть даже два новых. Эти, другие тела будут не хуже прежнего. Ты помнишь, с чего я начал разговор?

— Ты спросил, нравится ли мне твой мир, — с трудом выдавил охваченный сомнениями Валерий.

— Вот именно. Ты не ответил прямо на мой вопрос, но я понял твой намек хорошо, и скажу тебе больше. Нам-Океану этот холодный мир дорог и кажется прекрасным. Но он стал для нас мал. Мы хотим увидеть звезды, освоить другие миры, узнать жизнь замечательных существ, о которых ты так много рассказывал. Для этого нужны новые формы и новый опыт.

— Но…

Взмахом ласта Потапыч пресек неуместные возражения. Он продолжал:

— Наши тела, способные прожить тысячелетия, нуждаются в Океане. Какое-то время без него можно обойтись. Но несколько раз после определенного периода одиночества в теле — по вашему земному счету, он составляет примерно триста лет отдельного существования — сознание должно возвращаться, восстанавливаться и отдыхать в единении. А его материальная оболочка должна растворяться в Океане. В это время телесный материал тоже един, и любой уходящий свободный дух может получить в свое распоряжение и сформировать тело по собственному желанию. Такую возможность обретете и вы — ты и твой друг — если вы станете детьми Океана.