Вад Капустин - Чужие свои

— Интересный поворот событий, — задумчиво сказал дельг. — Но я согласен.

— Так быстро? — удивился Седов, ожидавший долгого торга и детального обсуждения условий. — Хорошо. О тебе говорят, что ты соблюдаешь договоры. — Посредник избегал называть собеседника по имени, не желая раскрывать все карты, но предосторожность, похоже, была совершенно излишней.

— О тебе тоже, — насмешливо прострекотал дельг. — Наслышан. Сейчас я направляюсь к планете — до молитвы осталось всего пять малых циклов. Церемония начнется сегодня в середине светлого времени. Если мне повезет больше, тебя я найду сам. — Связь прервалась.

Пора было готовиться к участию в обряде. После общения с дельгом Валерий больше не испытывал доверия к каким-либо формам невидимости. Глупейшее состояние — считая себя невидимкой, оказаться в течение нескольких минут обнаруженным конкурентом — и ему очень не хотелось бы пережить подобное разочарование снова. Пожалуй, стоило спуститься на планету под маскировкой — тут мог бы пригодиться подаренный Гадюкой веганский адаптер. Но для начала следовало узнать, как выглядят аборигены.

— Покажи внутреннее помещение Храма, — попросил Иска Седов, надеясь за два земных часа до начала церемонии застать в святилище хотя бы одного из служителей, чтобы получить образец для имитации и принять правдоподобный облик.

На экране появилось изображение огромного зала. Внутри Храм отличался не меньшей пышностью, чем снаружи, хотя никаких скамей, ни других удобств для молящихся не предусматривалось. Однако стены были густо покрыты великолепной росписью, а в глубине зала, на невысоком алтаре, ярко пылал огонь, напоминая об избытке кислорода в атмосфере планеты. По всей вероятности, посланники богов должны были появляться прямо в языках пламени.

— Неудивительно, что потом у них в легендах описываются «существа с горящим ликом и блестящей кожей»: бедняги с неактивированным защитным полем и ожогами третьей степени, — мысленно прокомментировал Седов.

Над алтарем возвышались изображения богов. Огромные скульптуры подавляли. Только увидев четырех представителей местного Пантеона, землянин, наконец, разобрался в сложных речевых оборотах мудрецов из легенды.

Слева от алтаря высилась гигантская фигура вполне человекоподобного гуманоида — надо понимать, Великий бог андхаров. Рядом располагалась статуя краснокожего могучего демона с рудиментарными крыльями и двумя огромными клыками. Дэйн, с туповатым добродушным выражением свинообразной морды, походил на накачанного хряка-космоболиста. Справа от алтаря, впечатляя зрителя величиной и жутковатыми формами, над верующими нависала фигура огромного шестиногого оранжевого паука. «Сияющий рейси», «милейшее существо», по словам Богомолова. Вот оно как!

Трудноуловимое выражение паучьей морды никак нельзя было назвать доброжелательным, скорее угрожающим, но Валерий не стал спешить с выводами.

Внимание землянина привлекла центральная фигура алтаря. Неведомым способом мастерам удалось объединить в одном существе характеристики всех трех рас. Пугающее зрелище. В шести паучьих лапах многоликий бог Раваны сжимал необыкновенные орудия труда: что-то вроде удавки, ножа, топора, серпа, меча и… последний предмет Валерий опознать затруднился. Может быть, коса? По-видимому, это и был пресловутый Единый Трехликий, к которому обращались мудрецы в поисках управы на мятежного демона Лу-а.

Несмотря на ранний час в святилище уже находилось около десятка разномастных существ. Валерий внимательно разглядывал аборигенов, подбирая подходящий образец для адаптера. Троих рейси можно было отмести сразу — не стоило примерять на себя обличье столь чуждой расы: землянина сразу выдали бы непривычные движения. То же относилось и к парочке дэйнов.

Кроме них в Храме суетились несколько человек — Седов применил слово «человек», не колеблясь — на вид андхары действительно практически не отличались от землян. Однако не все из них суетились — это можно было отнести лишь к двум бритоголовым служителям у алтаря, одетым в вытканные из золоченной ткани набедренные повязки — рабам (?). Перед пылающим огнем, склонив голову и упершись взглядом в какую-то неглубокую выбоину на каменной плате, ограждающей огонь, стоял немолодой величественный мужчина в длинном золоченном же халате с металлическим поясом, тихо бормоча себе под нос что-то невнятное. Тяжелый головной убор на его голове формой вызывал ассоциации с древнеегипетскими фресками.