Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 5. Враждебные звезды. После судного дня. Ушелец

Всему этому люди научились за первые несколько земных суток пребывания на борту звездолета. Но это были еще «цветочки».

На корабле имелась, если можно так выразиться, обсервационная рубка. Люди стояли на прозрачном мостике в центре большой сферы, на внутренней поверхности которой воспроизводилось изображение того, что творилось снаружи. Это изображение было не абсолютно точным. Ослепительный свет Солнца был ослаблен, равно как, должно быть, и радиационное излучение. И все-таки это изображение можно было назвать космосом с куда большим основанием, нежели все то, что когда-либо доводилось видеть людям. Сигманец был постоянно с ними и постоянно учил их тому, чему еще не успел научить. Меж тем корабль тормозил на подходе к Марсу.

Стоя в темноте и абсолютной тишине, люди и думать забыли о духоте. По-зимнему сияли мириады звезд, мутной рекой тянулся Млечный Путь, далеко-далеко в жемчужном ореоле горело маленькое Солнце. Впереди же маячила почти целиком освещенная планета. Белая арктическая шапка и черная антарктическая, сотни цветных пятен — темно-коричневые, грязно-красные, серо-буро-зеленые — охряный шлейф песчаной бури, видимые невооруженным глазом воронки кратеров — зрелище, строгое величие которого подчеркивало его первозданную чистоту. Исходивший от планеты свет падал на лица людей, и казалось, они стоят у пылающего камина.

Ван первым нарушил долго царившее молчание.

— Мой младший сын спит и видит себя космонавтом, — тихо сказал он без обычной неприязни. — Он как-то сказал мне, что, если у нас будут корабли вроде этого, ему придется отказаться от своей идеи, потому что все будет слишком просто. Я тогда согласился с ним. Но теперь начинаю сомневаться, что был прав.

— Вот именно, — поддержала его Ивонна. — Разве Бетховен проще, чем Эль Греко или Эсхил?

— Моей маленькой дочке это зрелище очень бы понравилось, — продолжал Ван. Улыбка тронула его губы. — Она, наверное, поинтересовалась бы, почему на фоне этой большой луны не видно веток цветущего персикового дерева? — И вдруг, словно спохватившись, Ван спросил уже более сухо: — Зачем он притащил нас сюда? Люди уже бывали на Марсе, да и сигманец тут наверняка не в первый раз. Что им движет?

— Во-первых, практическая необходимость, — сказал Скип. — Наконец-то люди показали ему, что могут предложить язык взаимного общения, который достоин внимания. А разработкой такого языка сподручнее заниматься при наличии тяготения. Во-вторых, раз уж придется разгоняться, то отчего бы не совершить какой-нибудь круиз? И то сказать, открываются широчайшие возможности обмена опытом. Мы с нашим «капитаном» будем рисовать, скажем, один и тот же планетарный пейзаж, приобретая друг у друга технические навыки, которые нам и не снились! Разве не это ему от нас нужно? Наша наука и техника просто смешны для него. Наша биология и все такое прочее небось изучено ими тысячу лет назад. А вот приобщиться к нашему искусству…

— Как Китай влиял на Европу в восемнадцатом веке, — поддержал его Ван. — А потом Африка…

— Или, скажем, как буддизм в древности влиял на Китай, — продолжил Скип. — А те, в свою очередь, были вдохновлены древними греками. Или взять восемнадцатую династию Египта. Эпоха расцвета, обязанная своим существованием стремительному усвоению культур Крита и Сирии. В общем, ясно. А в третьих… — Скип смолк.

— Что же в-третьих?

— Да так, ничего особенного.

Ван уставился на Скипа. В его глазах отражался красный марсианский свет. Было видно, как китаец напрягся.

— Или вы опять сговорились за моей спиной? — зло спросил он.

— Заткнись! — разозлился Скип. — И поостынь чуток! — Он ударил кулаком по поручням. — Сколько можно ходить и причитать? Ладно, парень, я скажу тебе, что в-третьих. Сигманец решил убраться подальше от Земли, чтобы уберечь нашу компанию от еще более мерзких типов, чем ты.

— Скип! — Ивонна схватила его за руку. — Успокойся, пожалуйста!

— Лучше я уйду. Примите мои извинения, доктор Кантер, — сухо произнес Ван и сошел с наблюдательного мостика. Вскоре он затерялся где-то среди звездных скоплений.

На звездолете имелись специальные челноки, которые позволяли высаживаться на поверхность планеты. В одном из челноков все четверо отправились на Марс. Несколько тысяч километров они пролетели над самой поверхностью, выбирая место для посадки. Челнок имел сигарообразную форму. Если не считать некоторых покрытых кожухом деталей, где, видимо, располагались двигатель и приборы управления, корпус челнока был совершенно прозрачен.