Юрий Самсонов - Стеклянный корабль

***

Семья жила в деревне, отец уехал куда-то по делам, говорили ненадолго, но мудрым инстинктом мальчик почуял беду. В необъяснимой тоске слонялся без игры, без дела; мать, чтобы развлечь, надумала взять его с собою на реку, куда соседки сходились полоскать белье. Он так мало прожил еще на земле, что реку увидел впервые. Будь он покоен и весел, впечатление было бы, наверное, иным. Ужасен показался ему открывшийся под невысоким откосом провал, где затонули, не достигнув дна, огромные белые облака! На самом деле речушка была мелкая - курица вброд перейдет, мальчик не знал этого, а сказали бы - не поверил. Текли не убывая воды бездны, слабели ноги, голова кружилась... Мать, раздраженная непонятным сопротивлением, тащила, его за руку, он молча упирался. "Опасно!" кричало ему все вокруг - и не дружески... Лес на другом берегу был недобр, хоть и казался плюшевым, в водовороте над омутом медлительно и грозно ходило солнце, его осколки резали глаза. Песчаная кромка берега хрупким тоненьким козырьком нависала над пропастью, дожидаясь Только его, чтобы под ним обломиться, и вот туда-то его и волокли, насильно, будто на казнь, не позволяя опомниться! А он даже закричать не мог: отнялся с перепугу язык. Мальчик все же замечал, что из остальных никто не трусит. Женщины с корзинами на плечах опередили их, шли по опасной кромке; иногда рискуя оступиться, не проявляя осторожности. В нем зарождалась надежда, но вдруг он заметил, как ямки их следов заполняются мутной водою! Он оказался бессилен и сам передать, что с ним сталось. Целая философия возникла внезапно в его голове: земля, да и весь мир - только корочка над этой бездной, способною все поглотить, ждущей только своего каприза! Для чего люди строят дома и амбары, которые так тяжелы, ведь глупа их отвага! Он сумел вырвать руку и пятился - туда, где был тверже берег, где не оставалось налитых водой следов, пятился, но знал про себя, что напрасно: повсюду бездна будет под ногами, некуда деваться, негде спрятаться! Скоро он уже носился по песку у воды, будто стриж. Но облик мироздания каким ему явился, таким для него и остался, если не навсегда, то надолго - менялись лишь имена Бездны. Скоро ему довелось услыхать новое ее имя...

***

Вызванная срочной телеграммой, мать уехала, мальчик ночевал у соседей, и привиделся ему сон, первый изо всех, какие удалось ему запомнить: рано утром бежит он по саду и на дальнем краю находит яму, длинную, прямоугольную, с обваленными краями, заросшую внутри травою, хотя еще вчера никакой ямы не было тут. Стоя над ней, он размышляет об этом и слышит из травы какой-то стрекот, очень знакомый, только это не кузнечик: нет в траве никого, некому там стрекотать! Он бросился прочь и проснулся в холодном поту.

***

Известие о смерти отца было выслушано с глупою улыбкой. Что такое умер? Что такое - его больше нет, куда он может деваться? Увидав гроб и тело, он совсем уверился в обмане и обрадовался: отец всего-навсего спит. Весело было с другими мальчишками рвать цветы, таскать их охапки ко гробу, одна только досада: пора бы ему пробудиться, подняться из этой удивительной постели!.. Он принялся тормошить отца, звать его, но тот все-таки либо спал слишком крепко, либо притворялся... Тем временем музыканты построились, рокотнул барабан, охнули трубы, и музыка вдруг сделала понятным все, чего не сумели передать слова. Мальчишку скрутило жгутом, бурная истерика спасла его от худшего, поднесенный тонкий стакан с водою раздробился в зубах... Он изнемог, отупел и из всего остального запомнил только длинную мутную лужу по дороге на кладбище. Смерть остановила на себе его мысли, казалось, навечно. Вот гости едят малину - зачем? Ведь все умрут, малина пропадет... К счастью, никто им особенно не интересовался. Не придавалось лишнего значения ни его меланхолии, ни приступам безудержного бешенства. Как видно, от младых ногтей герою нашему была свойственна неистовость души. Живи он в более интеллигентной среде, его наверняка принялись бы лечить и загубили бы вконец. Тут же только удивлялись иногда: неужели еще помнит отца? А он жил одной этой памятью, этой мукой. Каким явилось счастьем сновиденье, ненадолго избавившее его от сиротства! Не гневайтесь, но обойдемся все же без кавычек: в дальнем маленьком городке, которого все улицы упирались в сумеречный лес и не вела куда ни одна дорога, он увидел отца. Случилось это, он рассказывает, так: покинув дом на рассвете, он брел болотистым мелколесьем и вышел к, берегу тихой реки. Солнце едва поднялось, однако песчаная коса на той стороне кишела людьми, успевшими его опередить, толпы их уходили сквозь лес к далеким зеленым холмам. Он тоже должен был переплыть реку, но в следующий же миг оказался там, где ждал его отец - в городке за холмами. В каком-то незнакомом доме они сидели за столом возле печки, говорили - не могли наговориться. О чем? Память не удержала ни слова. Так, бывало и после, при других встречах, весьма редких и все же вошедших в обычай. Обратный путь был пробуждение... Эти сны спасли его, сберегли душевное здоровье. Сны сделались причиной поразительной его судьбы. Случайность ли? Не будем об этом гадать. Недосуг ему было приглядываться к городку, воспоминания лишены отчетливости. Откуда он взял, что на тех же улицах свиделся с Дамою, чем может это подтвердить? Таково было его впечатление, вот вам и все. То, что случилось впоследствии, делает вопрос этот важным. Воспоминания преобразованы фантазией? Такой ответ кажется плоским. Толкований с каким-нибудь мистическим отливом также хочется избежать, не из предубеждения, а попросту за их недоказуемостью. Символы все зародились в человеческой голове, они могут сходствовать, но сходство не означает непременно тождества, может указывать всего лишь на общий источник. Нет, все-таки он этого не выдумал! Имеется, пожалуй,: подтверждение. Подозревая мистификацию, иные спрашивают: отчего же, снова очутившись в городке, он не вспоминал отца? Можно бы ответить: рана заросла, молодой человек не помнил о нем и наяву, затевая осаду страны сновидений, все мысли были давно о Другой... Так ли? Его заметно озадачило, пожалуй, даже покоробило, когда открылось - или пусть вообразилось, - что два таких разных свидания произошли в том же месте, он не желал бы их связывать из вполне естественного в этом случае суеверия, тем более настаивать на такой связи, говорить о ней слишком много в заметках, которые сразу делаются скупыми, неохотными и, возможно, неполными, едва дойдут до помянутой темы. Но связь, глубокая таинственная связь все же существовала, и последующие события ее обнаружили. Оставим покуда этот мудреный предмет.