Франсис Карсак - Сборник Горы судьбы

Меня это не особенно встревожило: я знал, что в случае необходимости на помощь нам придет вся невероятная техника иссов. Меня беспокоил только молодой исс, потому что мислик продолжал излучать и смертельная угроза для жизни юноши возрастала с каждой секундой. Предупредив по микрофону, что я попытаюсь сам освободить выход, я сделал синзунам знак отойти и двинулся прямо на мислика с пистолетом в руке.

Тело мислика слабо мерцало в полутьме. Приготовившись отпрыгнуть в сторону, я выстрелил. Мислик попятился. Я выстрелил еще раз. Продолжая отступать, мислик проник в шлюзовую камеру. Я поспешил за ним, и это едва не стоило мне жизни. Внезапно мислик кинулся на меня, стараясь раздавить. Лишь с огромным трудом удалось мне ускользнуть от него в тесной камере. К счастью, мой усилитель был включен, так что я узнавал заранее, когда он бросится, по усиливавшимся волнам ненависти. Добрых пять минут продолжалась эта дикая коррида. Наконец мислик скользнул через туннель в пещеру и я последовал за ним.

В туннеле я столкнулся с роботом, выносившим безжизненное тело исса, и потерял секунд десять. Этих секунд оказалось достаточно. Когда я проник в пещеру, жуткое зрелище предстало передо мной: Ульна стояла, прижавшись к стене, Акейон заслонял ее своим телом, а в нескольких метрах от них мислик уже приподнимался, чтобы взлететь и раздавить обоих. Я выстрелил шесть раз подряд. Мгновенно повернувшись, мислик ринулся на меня. Я еще успел увидеть ослепительную вспышку, потом почувствовал страшный удар и словно провалился во тьму.

***

Мне придется пропустить в своем рассказе тридцать дней по той простой причине, что все это время я не приходил в сознание и не мог знать, что происходит вокруг меня. Лишь потом мне сказали, что мислик едва не расплющил меня, сломав десяток костей, и разорвал скафандр, из-за чего у меня была обморожена почти половина тела.

Очнулся я на постели в незнакомой комнате с металлическими стенами. Я лежал на спине, а сверху огромный квадратный отражатель с легким гудением изливал на меня потоки лиловатого света. Я ощущал страшную слабость, но никакой боли не чувствовал. Попробовав пошевельнуться, я заметил, что руки и ноги у меня в лубках. Тогда я позвал по-исски:

– Есть здесь кто-нибудь?

Но вместо исса вошел незнакомый синзун. Правда, волосы у него были тоже белые, но не с платиновым отливом, как у иссов, а скорее седые. Он склонился надо мной, взглянул на что-то невидимое для меня, улыбнулся и произнес несколько слов. Гудение стало выше тоном, свет приобрел ярко-фиолетовый оттенок. Я почувствовал покалывание во всем теле. Казалось, силы медленно возвращаются ко мне. Синзун вышел, и я остался один. Догадаться о том, что со мной произошло, было нетрудно: меня тяжело ранило, и я находился в госпитале синзунов, скорее всего на борту звездолета.

Я снова впал в приятную полудрему. Прошло какое-то время – не знаю сколько минут или часов. Синзун появился опять, на сей раз в сопровождении Сззана. Исс объяснил мне, как все произошло: едва мислик коснулся меня, “горячий свет”, который вспыхнул не до удара, как мне показалось, а после, мгновенно усмирил металлическое чудовище. Ульна и ее брат с трудом вытащили меня в шлюзовую камеру.

Состояние мое было отчаянным. Я едва дышал, когда меня доставили на звездолет. Синзуны заявили, что позаботятся обо мне сами, во-первых, потому, что я, по сути дела, спас сына и дочь их начальника, и, наконец, потому, что с точки зрения физиологии я, видимо, был гораздо ближе к ним, чем к иссам. Степень этой близости была сразу установлена химико-биолого-гистологическим экспресс-анализом, пока аппараты, превосходившие по совершенству даже то, что я видел на Элле, искусственно поддерживали во мне жизнь. Оказалось, что у меня точно такая же протоплазма, настолько сходная, что синзуны без колебаний прибегли к пересадке кожи, мышц, костей и внутренней пластике, о чем мы на Земле можем пока лишь мечтать. Но они в этом деле мастера и всегда имеют наготове “живое сырье”, если можно так выразиться. В сущности, все различие между нами и синзунами заключается в том, что у них четыре пальца, а не пять.

Короче говоря, я выжил и совершенно поправился благодаря их знаменитому хирургу Виседому и его консультанту Сззану, которому я в свое время передал немало ценного из опыта земной медицины. Но не следует забывать и про Ульну: долгие дни и ночи она сама дежурила у изобретенного еще на Арборе чудесного искусственного сердца.