Фрэнк Герберт - Белая чума

– Плохо.

– Что вы делаете?

– Мы перекрыли все помещения. Нам повезло, что этот комплекс строился так, чтобы противостоять радиоактивному заражению.

– Думаете, любая из них может подхватить чуму?

– Слишком рано что-то говорить.

– Есть ли какие-то идеи насчет того, как это сюда попало?

– Любой из нас мог занести это. Лепиков думает, что это он. Он говорит, что никак не может связаться со своей семьей в Советском Союзе.

– Данзас из Бретани, – прошептала Фосс.

– Но он уже давно там не был.

– Лепиков, – сказала она. – Он получил все виды инструктажа, прежде чем был послан сюда. Годелинская на это жаловалась. Специалисты, эмиссары… Лепиков уверен, что у него ослабленная форма.

– У вас есть какие-нибудь симптомы? – спросила она.

– Небольшой насморк и легкая лихорадка, но это было еще пять дней назад.

– Пять дней, – прошептала Фосс. – А я уже умираю.

– Мы предполагаем, что инкубационный период не больше трех или четырех дней, – пояснил Бекетт. – Может быть, даже меньше. Мужчине может потребоваться пара дней, чтобы стать активным носителем.

– Легкая форма для мужчин, смертельная – для женщин, – прошептала Фосс, потом громче: – Этот Безумец – грязный сукин сын! Они все еще думают на О'Нейла?

– Никто в этом больше не сомневается.

– Думаете, он тоже носитель?

Бекетт пожал плечами. Не было смысла рассказывать ей про Сиэтл и Такому. С нее и так достаточно.

– Я бы хотел свести воедино ваши симптомы.

– Может быть, на это времени у нас больше не будет, так что давайте сейчас.

– Не сдавайтесь, Ари!

– Вам легко говорить, – она молчала почти целую минуту, потом сказала:

– Расстройство желудка в то утро, когда я чувствовала себя возбужденной. Потом жажда. У Дорены было то же самое?

– Идентично.

– Головная боль. Боже, временами это просто невозможно терпеть. Сейчас еще сносно. Вы даете мне какое-то обезболивающее через капельницу?

– Пока нет.

– У меня болят соски, – сказала Фосс. – Я вас уже просила, чтобы вы сделали лучшее чертово вскрытие в своей жизни?

– Я помню.

Тихонько зашел Данзас и шепнул Бекетту:

– Дорена Только что умерла.

– Я слышала, – сказала Фосс. – Вот еще одно, Билл. Обостренный слух. Все так чертовски громко! Вы можете привести мне рабби?

– Мы пытаемся, – начал Данзас.

– Прекрасное время для меня вернуться к… Проклятье! Мой трахнутый желудок в огне! – Она посмотрела мимо Бекетта на Данзаса. – Этот Безумец просто грязный садист. Он должен знать, в какой муке умирают его жертвы.

Бекетт раздумывал, не стоит ли ей рассказать о том, что большинство женщин впадали в кому и умирали, не просыпаясь. В конце концов он решил об этом умолчать. Не было смысла демонстрировать, что попытка сохранить Ариене жизнь лишь продлевала ее боль.

– О'Нейл, – прошептала она. – Интересно, чувствовала ли его жена какую-нибудь… – Фосс закрыла глаза и замолчала.

Бекетт приложил ладонь к артерии на ее шее. Он наклонился к монитору: кровяное давление шестьдесят на тридцать. Пульс падает.

– Каждый антибиотик, опробованный нами на Дорене, только ухудшал ее состояние, – пояснил Данзас. Но, возможно, мы могли бы попробовать какие-нибудь хемо-препараты…

– Нет! – Это была Фосс, голос ее был неожиданно громким и резким. Она повернулась и пристально посмотрела на Бекетта. – Ничего не рассказывайте моему мужу про боль.

Бекетт проглотил комок в горле.

– Я не буду.

– Скажите ему, что это было очень легко… очень спокойно.

– Может быть, немного морфина? – предложил Бекетт.

– С морфином я не смогу думать. А если я не смогу думать, то не смогу и рассказывать вам, что со мной происходит.

В комнату вошел санитар в белой куртке поверх армейской формы. Это был молодой мужчина с мелкими невыразительными чертами лица. Его именная бирка гласила: «Диггинс». Он перепуганно уставился на неподвижную фигуру Фосс.

Бекетт мрачно посмотрел на него.

– Вы ищете подходящий тип крови с ослабленной инфекцией?

– Да, сэр. У донора подтвержденная инфекция мочевого пузыря. Он уже на кушетке.

– Количество лейкоцитов? – спросил Бекетт.

– Доктор Хапп сказал, что достаточно высокое. Точных цифр у меня нет.

– Тогда давай его сюда. Он просто вызвался сдавать кровь.

Диггинс остался стоять на том же месте.

– Это правда, сэр, что мы все переносчики этой штуки? Все мужчины здесь?

– Вероятно, – буркнул Бекетт. – Тот донор, Диггинс.

– Простите, сэр, но снаружи задается масса вопросов… закрытые двери и все такое.