Фрэнк Герберт - Белая чума

Сильного жара может быть достаточно.

Следователи будут с трудом добывать улики, которые им понадобятся. Слишком поздно – пепел будет безнадежно перемешан.

У Джона зудело запястье под часами. Он снял часы и почесался, взглянув на обратную сторону корпуса. Там вилась профессионально сделанная гравировка «Дж. Г.О'Д.». Джон Гаррет О'Дей или Джон Гарреч О'Доннел. Паспорт О'Дея уютно устроился в кармане его пальто, рядом с сердцем. Паспорт О'Доннела лежал вместе с запасными в секретном отделении сумки под сиденьем впереди него. Джон застегнул ремешок часов. Гравировка была маленьким, но вполне удачным штрихом.

В его бумажнике содержались соответствующие подтверждения личности О'Дея. Самой простой подделкой из всех была карточка социального страхования. Прежде чем стать куском сплавленного металла в подвале в Балларде, маленький печатный станок произвел набор соответствующих карточек и бланков. Чековая книжка у него была настоящая из Первого Национального Банка Сиэтла, домашним адресом был указан адрес одного из его офисов. Денег на ней немного, но достаточно для доказательства действительности счета. В сумке, стоящей у его ног, лежали письма от выдуманных друзей и деловых партнеров, все адресованные на соответствующий офис, с погашенными марками. Все согласовано с его паспортом. Джон Гаррет О'Дей устоит перед любым случайным расследованием. Не то, чтобы он ожидал подобного случая, но все же.

В сумке вместе с запасными паспортами был его набор для подделки документов и двести тридцать восемь тысяч долларов в валюте Соединенных Штатов. В кожаном кошельке у него на талии было двадцать тысяч долларов в дорожных чеках, приобретенных блоками по пять тысяч долларов. В бумажнике – две тысячи долларов США и две тысячи сто французских франков, аккуратными хрустящими купюрами из меняльной конторы в аэропорту Ситак. Джон думал об этих деньгах как о «резервном топливе» для завершения мести О'Нейла.

В аэропорту Шарля де Голля он поднялся по изрядно устаревшим пластиковым трубам в багажное отделение. Джон получил еще одну свою сумку и вышел под вывеской «для не имеющих к предъявлению» в туманный день. Под бетонным навесом, укрывавшим такси и маршрутные автобусы, стоял густой запах дизельного топлива. Грохот работающих двигателей был громким и нестройным. Мрачная женщина романского типа с тяжелыми чертами лица и толстыми губами стояла прямо впереди него, в очереди на такси, окруженная сумками с покупками и потрепанным багажом, крича по-итальянски на двух девочек-подростков, явно не желавших томиться в ожидании. Ее голос раздражал Джона. Он чувствовал тяжесть в голове. Мысли его еле ворочались. Джон приписал это резкой смене часовых поясов. Его биологические ритмы были нарушены.

Джон почувствовал огромное облегчение, когда итальянка со своими детьми забралась в такси и уехала. Это было даже лучше, войти в свое собственное такси и откинуться назад на прохладную обивку. Машина была ярко-голубым дизельным «мерседесом». За рулем сидел худой мужчина с острыми чертами лица, одетый в черную нейлоновую куртку с прорехой на правом плече, из которой выглядывала белая подкладка.

– Отель «Нормандия», – сказал Джон и закрыл глаза.

Болел желудок, и он подумал: «Я голоден». В отеле должно быть обслуживание в номерах. И кровать. Поспать, вот что сейчас ему нужно.

В такси подремать не удалось, хотя Джон и держал свои глаза закрытыми большую часть пути. У него осталось общее впечатление быстрого движения вдоль автострады. Случайный звук тяжелого грузовика потревожил Джона. Водитель изрыгнул несколько изощренных проклятий. Один раз раздался пронзительный визг сирены. По смене ритма Джон понял, что они съехали с кольцевой на улицы Парижа. Они стали чаще останавливаться и дергаться с места. Было уже темно, когда они добрались до отеля. Слегка моросило – начинался дождь. Джон расплатился с водителем, подкинув тому щедрые чаевые, удостоенные ворчливого «мерси, месье». Привратника не было видно. Джон подобрал свои сумки и протиснулся между двух качающихся стеклянных дверей навстречу спешащему пожилому мужчине в бежевой форме.

Тот взял сумки Джона и приветствовал его на английском.

– Добро пожаловать, сэр. Добро пожаловать.

Вестибюль благоухал едким инсектицидом.

Оказавшись в своей комнате, Джон выложил смену одежды на утро и пощупал свой живот. Больно. И ощущается некоторая припухлость.

«У меня нет времени болеть».