Олег Языков - Хождение за три неба

— Привет, Петрович! Что готовишь? — Даже не дождавшись ответа, я продолжил. — Снимай фартук, кок. Выключай плиту. К Косте лететь надо.

— Случилось что, Афанасий? — сразу насторожился Петрович.

— Случилось, случилось… Слизня я грохнул… вместе с его порученцем…

— Ох, ты ж… — и Петрович просто и незатейливо закончил свою мысль. — Ты что творишь, капитан? Действующего генерала…

— Твой действующий генерал приказал захватить мою мать в заложники, вытащить меня в Город, усыпить и доставить в Москву. Не знаешь, зачем? И как он беседовать со мной мыслил? Вот и я не знаю… И не узнаю теперь, пожалуй. А когда мы с дедом мать отбивали, майор Амбарцумов чуть деда не убил… Ранен он. Собирайся! Надо Косте все рассказать.

Перед тем как высадиться в подвале Костиного дома, я провел шар над коттеджем Слизня. Во дворе стояли и мигали сине-красным светом несколько машин, кучковались и курили люди. Быстро они… Хотя — что иного-то ждать? Жена ведь сразу все обнаружила.

Кости дома не было. Нас встретил только Кошак, который узнал меня, потерся по ногам, а потом запрыгнул ко мне на колени и заурчал. Так нам и пришлось просидеть на темной кухне почти час. Потом пришел хозяин, включил свет и, не удивившись гостям, тяжело посмотрел на меня.

— Твоя работа? — играя желваками, спросил Костя. — Зачем ты это сделал, Афанасий?

Я вздохнул и начал рассказывать. Слушали меня старики молча, не перебивая. Потом засыпали вопросами — как, что и почему. Кто меня видел? Как я все это устроил? Кто еще был замешан и что с этими людьми стало? Я все подробно объяснил. А потом предложил спуститься в подвал, посмотреть записи с шара. Запись нашего с дедом штурма дачи ветераны смотрели дважды. А финальную сцену в подвале Слизня — аж трижды.

— Ну, как думаешь, полковник? — Костя перевел взгляд на Петровича.

— Я не думаю, я знаю… Идеального убийства совершить невозможно. Следы все равно остаются. Тут другое дело… Насколько тщательно эти следы будут искать? Все же погибли два офицера спецслужбы. Твоя инсценировка, Афанасий, не поможет. Уж больно она детская… В жизни так не бывает…

— Погоди, Сергей Петрович. Тут еще один аспект есть… Личная ли это затея Слизня, или он кого-то поставил в известность? Прикрылся кем-то? Человеком с высоким положением и возможностями? А?

— Может и есть такой человечек, товарищ генерал-лейтенант. Только вот не верю я, что это человек из Конторы… Не так Слизень бы тогда работал. Прятался он от своих, осторожничал. Ресурс наш не привлекал. А если проще сказать — крысятничал Слизень. Скорее всего, связался он либо с большими деньгами, либо с криминалом.

— Это, считай, одно и то же…

— Да, верно. Боюсь, теперь нам сложно узнать это будет. Обрубил концы Афанасий. Решительно и чисто!

— Не скажи, Петрович, не скажи… Еще не все потеряно. Наоборот, вся эта несуразица может спровоцировать дальнейшее развитие событий. Нужно посмотреть, понаблюдать… Попросить ребят присмотреться к окружению генерала Петрова, к тем, кто будет излишне суетиться, выспрашивать, интересоваться деталями… Ну, это мое дело. А вот что нам делать теперь — ума не приложу!

И оба старика посмотрели на меня. Я и выложил как на духу.

— В лагерь нам надо перебираться. Засиделись мы тут, мохом обросли. Пора вплотную заниматься выходом на маршрут. Всех дел не переделаешь, а нам нужно двигать дальше. Так, отцы?

— Так-то оно так… Да и тебе, Афанасий, лучше теперь какое-то время побыть в глубинке. А вот мне прятаться на Урале пока рано. Нужно присмотреть за ходом следствия. Давайте сделаем так! — Костя хлопнул рукой по столу. — Двигайте домой. Завтра ты, Афанасий, официально вернешься в Город. Сделаешь визиты всякие…

— В кадры не забудь сходить! — тут же влез Петрович.

— Да-да, и в кадры сходи, уволься ты наконец… Веди себя естественно, с друзьями повстречайся, пображничай немного. Но долго в Городе не сиди — дня два-три. А потом — в лагерь, на Урал. Начинай там готовить наш выход. Действительно, пора нам заняться тем, к чему мы готовились, весь этот сыр-бор затевали… Ну, все? Кормить вас, преступники и оглоеды?

— Не-е, у меня ужин на плите, — сказал Петрович.

— А я к маме… — сказал я.

Выплыв на лестничную площадку, я приказал Шарику пережечь лампочку. В темноте я быстро выскочил и моментально открыл дверь своими ключами, благо в прихожке тоже было темно.

Мама уже проснулась. Она даже не переоделась. Сидела на кухне, пустыми глазами уставившись в мою записку.