Александра Сашнева - Наркоза не будет

Она протянула бумагу Евгению, тот молча склонился над буквами.

- Лъ-уб-лъ-у! - сказал он мрачно и протянул руки к Коше.

И написал.

"Люблю. Хочу ребенка НЕ глухого. Как ты красивого. Буду заботиться!"

В этом не было ничего дикого, но это и привело Кошу в окончательную ярость. За нее уже все решили! По какому праву он за нее все решил? Он хочет превратить ее в кухонно-постельную тетку. Но она - ни за что!

- Я не готова! Я еще не разобралась, - сказала Коша и, чтобы не сорваться опять, убежала к себе.

Но Евгений устремился за ней. Он упал на пол на четвереньки и написал на листе:

"А ты потом разберешься! Я сам во всем разберусь! Я, ты, ребенок хорошо!"

- Не-е-е-ет! - заорала Коша. - Не-е-е-ет! Отстань!

- Ыа съышаы эбьа! - воскликнул он изумленно и счастливо. И написал:

"Я слышал твой голос телом! Хочу ребенка!"

"Я нужна тебе как матка для твоего семени?" - написала Коша нервным почерком и забегала по всей квартире, не находя места от ярости.

"Нет! Ты - вся! Ты - сладкая!" - написал Евгений и счастливо улыбался, глядя на Кошу с вожделением.

Она молча выхватила из вазы розы и принялась шлепать букетом по полу, по столу.

Евгений погрозил ей пальцем.

"Не надо так. Они - дорогие. Много денег я отдал! Я буду тебя бить! Перестань!"

Коша прочитала и вытаращила глаза:

- Что?! - От удивления и возмущения она похолодела. - Если ты подойдешь, я разобью стекло и выпрыгну.

Почему-то он правильно ее понял.

***

Трамвайчик весело покатился на Васильевский. Коша стояла, прильнув носом к вспотевшему стеклу и со сладострастием узнавала знакомые места. По никелированному поручню скользила кривая перспектива линий и проспектов.

Доехав до угла 16-ой линии и Малого, она не стала заходить в кафе, а пешком побрела на Опочинина. Вороны устроили на верхушках кладбищенских тополей гвалт.

Коша вбежала в здание общаги с радостью и надеждой. Будто взлетела вверх по лестнице.

Остановилась перед дверью со скрещенными костями отдышаться и услышала тихий мелодичный звон. Вошла и с огорчением увидела, что Роня укладывает чемодан.

Серая общажная кошка играла колокольчиком, привязанным к дюралевому шесту, обозначающему стену.

- Ты куда? - ходу спросила Коша.

- Привет! - искренне удивился ее появлению Роня. - Ты что, уезжала? Я думал ты уже все - навсегда!

- Да... - неопределенно махнула рукой Коша в полном расстройстве. Типа того... Хотела - да не вышло навсегда. Ты-то куда? Я хотела как Мюнгхаузен, превратиться в Мюллера, но не получилось. Цветочной галереи для меня не нашлось.

- Да? Жаль, - вздохнул Роня. - А может и хорошо. Хотя цветы - это, конечно, прекрасно. А я решил вот домой, к родителям съездить. Хочу там подыскать себе место к выпуску. Учителем, наверное, устроюсь. Надоела мне вся эта окрошка гнилая. Все эти кислые, голубые, розовые, новые, старые. Буду деток учить. Есть в этом что-то благодарное.

- Да?!

- Ага... А по вечерам писать. Не хочется жизнь на помойку тратить. Съезжу. Договорюсь. И весной туда. Буду деток учить.

Коша воскликнула:

- Роня! Ты что - бросишь меня? Черт! Только я выкарабкалась!

- Да это ты всех бросила! - Роня поднял брови домиком. - Муся тут не знает, куда деваться без тебя...

- Так получилось... - вздохнула Коша. - Ну где она? Она в порядке?

- Не знаю. Была... - Роня сосредоточился. Чтобы припомнить. Последний раз я ее видел месяц назад с Зыскиным. Она сетовала, что ты пропала. А потом она пропала сама. Но ты-то, действительно, пропала. Прихожу я к Кошеньке в гости - а там только куриные кости, которые крыса обгладывает. Кстати! Разбаловала ты ее. Я влез в окно - Манька сидит посреди комнаты и жрет.

- Блин! - Коша досадливо поморщилась. - Я возвращаюсь. Короче. Я жила у глухонемого, но я собираюсь свалить от него. Честно говоря, сейчас я не понимаю, зачем я это сделала.

Роня защелкнул замок и выпрямился:

- Это с тобой часто бывает. Я наверно на пару недель укачу. А, может, больше. Пойдем на залив сходим?

- Пойдем... - Коша растерянно огляделась. - А что ты будешь преподавать-то? Живопись? Ты же рисовать не умеешь! Или драться будешь учить?

- Нет - драться не буду... Не хочу. Пустое это, как вы с Мусей говорите. Надо доброту проповедовать. Во-первых, для школы я вполне рисую. А во-вторых, первое образование у меня - филолог. Русский язык.

- Ааа... На кого ты только не учился. Когда только успел? А на фиг ты тут торчишь?

Роня вздохнул:

- Молодой был, глупый. Театр! Высокое искусство! Х...ня это все.

- Да?!

- Ну... Я так понял. - Роня развел руками.