Михаил Шухраев - Зов крови

Правда, как быть с деньгами на билет, на хавку, на пиво? Ладно, без выпивки можно и обойтись, а вот остальное… А впрочем, на месте все решится. А на метро — хватит.

Аккуратно укладывая в рюкзак свой костюм «амазонки» (зеленый плащ, такая же туника, узкие высокие сапоги из черной кожи), Оля на секунду задумалась, что бы одеть сейчас. Конечно же, ее любимые черные джинсы странным образом исчезли. Вот такие вещи на полтергейст и прочую чертовщину списывать не надо. Никто, кроме Верки, взять джинсы не мог. Прошло минут пятнадцать, пока Оля не выторговала их обратно. Ее сестра имела такое свойство — иногда становиться абсолютно глухой и не понимать, о чем идет речь. Какие джинсы? А кто их взял? Она взяла? Да неужели?

Кончилось тем, что Оля, потеряв терпение, заорала на Верку. Сестра запустила в нее джинсами и пожеланием ими подавиться.

Такие разборки происходили давно и не реже трех раз в день — в основном, из-за одежды.

Вообще-то, вкусы у сестер были разными, но Верка имела нехорошую привычку таскать без спроса вещи, принадлежавшие Оле. Вероятно — из вредности характера.

«Ей бы радоваться — сейчас выцепит кого-нибудь из одноклассников — тех, которых с лестницы пару раз спускали. И начнется — вечеринка, пиво…» — подумала девушка, относя на место телефон и закрывая на ключ дверь в свою комнату; однажды ей уже пришлось, вернувшись с Игры, вытаскивать из собственной кровати слишком юную влюбленную парочку — к счастью, не Верку с ее приятелем, иначе скандал получился бы грандиозным.

Оделась Оля во все черное, это вообще был ее любимый цвет — после фиолетового. Что о таком сказали бы какие-нибудь гении от психологии, лучше было и не думать. Да она об этом и не думала: черный ей к лицу — и хорошо.

На минутку она задержалась около зеркала. Ничего, для путешествия по городу сойдет. Надо бы волосы перехватить резинкой, но и так неплохо. Темные, до плеч, они делали Олю похожей на итальянку или испанку. Да и смуглая кожа не совсем соответствовала «петербургскому образу жизни».

Стоило подхватить рюкзак, как телефон затрезвонил снова.

— Алло? — спросила девушка, с ужасом думая, что это сменщица, у которой появились какие-то неотложные дела.

— Ольга Савченко? — голос в трубке был незнакомым, он принадлежал мужчине, который, казалось, отлично знал, кто именно подошел к телефону.

— Да, это я… — пробормотала Оля. — А вы…

— А я — по делу. У меня большая к вам просьба. Оставайтесь сейчас дома.

— Почему? — непонимающе проговорила она.

— Поверьте, так будет лучше.

— А если я возьму да и…

— …И пошлете нас, куда подальше? — видимо, звонивший иного ответа не ожидал.

— А даже так! Вы, вообще, кто такой?..

— Тогда не говорите потом, что вас никто не предупреждал.

И звонивший тотчас бросил трубку.

«Да что за черт! Полтергейст, телефонные помехи, теперь еще и это!» — Оля выдернула телефонную вилку из розетки.

Она быстро подхватила рюкзак, посмотрела на часы в прихожей — и поняла, что на ту электричку, о которой говорила Исгерд, ей уже не успеть. А ведь вроде совсем немного времени прошло. Тем более, надо двигаться быстрее.

Вышедшая из гостиной Верка что-то буркнула насчет работы — но, кажется, даже обрадовалась предстоящему отсутствию старшей сестры.

Оля проворно сбежала вниз по лестнице, не обращая внимания на тяжелый рюкзак, бивший ее по спине.

До метро от дома, где жила Оля, было минут десять ходьбы. Она шла не торопясь, понимая, что все равно безнадежно опоздала на электричку. Ничего, следующая подойдет. Пускай подруга с ее Стасом позлятся немного, но сдавать кросс с тяжелым рюкзаком девушка не собиралась.

Идущий навстречу ей длинноволосый парень вдруг приветливо улыбнулся и помахал рукой. Оля попыталась вспомнить, кто это, но так и не смогла. «Скорее всего, какой-нибудь хиппи, принял за свою. Все-таки руки у меня почти по локоть в бисерных феньках», — усмехнулась девушка. Эта мысль тотчас же вылетела у нее из головы — во-первых, хиппи она не слишком-то жаловала, считая их людьми недейственными и довольно-таки никчемными, а во-вторых, она все-таки спешила.

От «Владимирской» до «Площади Ленина» и Финляндского вокзала ехать было совсем недолго — по прямой ветке.

Вообще-то Исгерд и сама частенько опаздывала на всевозможные встречи, но очень не любила, когда это делал кто-то другой. Иной раз она и вообще могла не прийти — а потом всегда каялась, винилась и вполне искренне кляла свою память. На нее Оля просто не могла долго злиться: подруга тут же принимала такой несчастный вид, начинала так беспомощно оправдываться, что приходилось поневоле ее прощать.