Владимир Савченко - Черные звезды

Тураев смотрел на высоченного Самойлова, подняв голову вверх, внимательно и даже придирчиво, будто впервые его видел. Они нередко встречались и в институте, и на нейтрид-заводе, и на конференциях, но сейчас отсвет необычайности лежал на этом молодом инженере, как и на всем вокруг… Высокий, чуть сутулый, продолговатое смуглое лицо с крупными чертами; лоб, перерезанный тремя продольными морщинами; ветер растрепал над ним светлые прямые пряди волос; хмурые темные глаза; все лицо будто окаменело от холода и горя. “Молод, силен… Да, такому это по плечу. Сможет и узнать и понять… Эх, хорошо быть молодым!” Не зависть, а какое-то светлое отцовское чувство поднималось в Александре Александровиче. Помолчав, он сказал:

— Что ж, идите, если не боитесь… Только одному нельзя, подберите себе ассистента.

— Ассистента? Хорошо, я сейчас спрошу у наших инженеров.

Самойлов повернулся, чтобы идти, но в это время знакомый взволнованный голос окликнул его:

— Николай, подожди!

К нему подходил Яков Якин, хмурый, решительный, с белой повязкой на лбу. Они поздоровались.

— Что это у тебя? — показал Самойлов на повязку.

— Собираешься идти в семнадцатую? — не отвечая, спросил Яков.

—Да…

— Возьми меня с собой.

— Тебя? — поразился Николай. Неприятно подумалось: “Славы ищет?” — Что это тебе так захотелось?

— Понимаешь… Я видел все это… Вспышку, Голуба, Сердюка, — сбивчиво забормотал Якин. — Я тебе хорошо помогу. Тебе там трудно будет понять… Труднее, чем мне. Потому что я видел это! Понимаешь? Больше никто не видел, только я… Из окна своей лаборатории. Понимаешь? Я уже пытался пройти, сразу…

— Так про это ты сможешь просто рассказать, потом… — Самойлов помолчал. — А в лабораторию мне бы нужно кого-нибудь… — он запнулся, — понадежнее.

Эго слово будто наотмашь хлестнуло по щекам Якова; в них бросилась кровь. Он вскинул голову:

— Слушай, ты! Ты думаешь… Только ты такой хороший, да? — Голос его зазвенел. — Неужели ты не понимаешь, что со мной было за эти годы? Думаешь, я и теперь подведу, да? Да я… А, да иди ты к… — Он отвернулся.

Николай почувствовал, что обидел Яшку сильнее, чем следовало. “Тоже нашелся моралист! — выругал он себя. — Сам-то немногим лучше…”

— Слушай, Яша! — Он взял Якова за плечо. — Я не подумав сказал. Беру обратно слово! Слышишь? Извини…

Яков помолчал, спросил, не оборачиваясь:

— Меня берешь с собой?

— Беру, беру… Все! Пошли за снаряжением…

По дороге к машинам Николай внушительно поднес кулак к лицу Якина:

— Ну, только смотри мне!

Яков молча улыбнулся.

Натягивая на себя тяжелый и мягкий скафандр, покрытый нейтридной пленкой, Яков негромко спросил:

— Коля, а от чего он предохраняет?

— От всего: он рассчитан на защиту от огня, от холода, от радиации, от вакуума, от механических разрывов… В прошлом году я в таком скафандре бродил по луже расплавленной лавы. Так что не бойся…

— Да с чего ты взял, что я боюсь?! — снова вспылил Якин.

На этом разговор оборвался. На них стали надевать круглые шлемы с перископическими очками. Высокий плотный инженер из бюро приборов — тот, который недавно удивлялся, что Сердюка, которого он вчера видел, нет больше в живых, — проверил все соединения и стыки, ввинтил в шлемы металлические палочки антенны. Николай включил миниатюрный приемо-передатчик — в наушниках послышалось сдержанное дыхание Якина.

— Яша, слышишь меня?

— Слышу. — Якин повернулся, медленно кивнул тяжелым шлемом.

— Перестань сопеть!.. Слышите нас, товарищи?

— Да, слышим, — ответил в микрофон высокий инженер. Он сдержанно кашлянул. — Ни пуха, ни пера вам, хлопцы. Осторожно там.

— К черту! — в один голос суеверно ответили Яков и Николай.

Две странные фигуры с большими черновато блестящими головами, горбатые от кислородных приборов на спине, тяжелой походкой вошли в накренившееся здание главного корпуса.

Они прошли по черному, обгоревшему коридору — угли хрустели под ногами — и вошли в семнадцатую лабораторию. Вернее, туда, где совсем недавно была лаборатория. До сих пор Николай как-то глушил в себе ощущение случившегося несчастья — потом, на досуге, можно будет размышлять и жалеть, сейчас надо действовать. Но вот теперь гнетущая атмосфера катастрофы навалилась на него.

Знакомый длинный высокий зал стал темнее и ниже. Внешняя стена — точнее, оставшийся от нее двухэтажный стальной каркас — осела и выгнулась наружу. Железобетонные колонны подкосились и согнулись под выпятившимся потолком, с которого на тонких железных прутьях свисали рваные клочья лопнувшего бетона.