Владимир Савченко - Время больших отрицаний

Речь произвела неприятное впечатление. Не резкостью - все говорили резко, а правотой. И тем, что говоривший был молод.

- А сколько времени вы работаете у нас, молодой человек, - спросил БорБорыч, - не знаю, к сожалению, вашего имени-отчества. Да и фамилии тоже.

- Я Михаил Аркадьевич Панкратов, - четко представился Миша. - Работаю в НИИ после окончания радиофакультета Ленинградского политеха с марта, в лаборатории МВ. Это пять "нулевых" месяцев. С учетом участия в эпопее ГиМ, которая отняла у каждого "верхнего" не один год... а вы, Борис Борисыч, кстати, поднимались к нам только критику наводить, - мой реальный стаж побольше вашего. Это тоже специфика НПВ.

- Да-да, - Любарский решил поддержать своего подчиненного, - Михаил Аркадьевич много и успешно работает наверху.

- Ну, все равно, - вступил Документгура, - скромней надо бы, здесь не мальчишник. И высокие гости.

Панкратов и сам досадовал, что влез в разговор, да и вообще что пришел сюда, тратит "нижнее" время. "У меня наверху дела куда важнее этого трепа. За полчаса здесь там прошли полтора суток. И как-то там мои?.."

Он поднялся - рослый, кудлатый, плечистый. Поглядел на начплана, улыбнулся всем:

- Ну, по признаку скромности, конечно, нужно назначать директором Валю Синицу. А я зашел сюда так, посмотреть... пойду, извините.

И вышел во внутреннюю дверь, в зону.

4.

День текущий 16.4891 сент ИЛИ

17 сентября 11 ч 44 мин 15 сек

17+70 сент 10 ч на уровне К144

... пока Миша сидел на совещании, там минули сутки

- Ну и подчиненные у вас, Варфоломей Дормидонтович! - бросил Документгура Любарскому.

- А это тоже специфика верха, - огрызнулся тот. - Там у нас, знаете, самостоятельность в цене.

- Самое интересное, что он прав, - сказала Малюта. - Не только о руководстве в условиях НПВ, но и о БорБорыче.

- Почему же вы не сказали это при нем? - спросил Любарскй.

Под этот диалог поднялся со своего места Толюн - и тоже вышел через внутреннюю дверь. Без слов. Его проводили глазами.

Его поступок тоже отдавал чем-то Вселенским.

- А ваше какое мнение, Виктор Пантелеймонович? - повернулся начплана к Страшнову. - Подбирали нам руководителей тогда, помогите и сейчас.

Тот прижмурил набрякшие веки, усмехнулся:

- Я нынче частное лицо, здесь вроде эксперта, какая от меня помощь. Да и тех не я подобрал, а сама жизнь, парень правильно сказал. И насчет совета тоже. Выбирайте на альтернативной основе, как сейчас принято, кого сочтете нужным.

На том и порешили. Главным инженером на альтернативной основе утвердился Буров. Директором избрали Любарского (несмотря на его протесты). Создали и предложенный Мишей Координационный совет с правом для каждого члена его принимать самостоятельные решения наверху. Ни Панкратова, ни Васюка в него, разумеется, не включили.

Валя Синица как был, так и остался замом по общим вопросам; старшим куда пошлют.

... И был эпизод. Небольшой, коротенький - но многое определивший далее. Вновь избранные директор и главный инженер воспользовались ситуацией и обратились к присутствующим городским властям с просьбой о помощи. Сами, мол, видите, в каком мы положении. Неплохо бы и финансово-экономически поддержать, да и технику для разборки завалов прислать. Буров даже напомнил, как всем миром год назад обуздали Шайтан-Шар - при высоком содействии Виктора Пантелеймоновича Страшнова; вот и сейчас бы...

На что власть в лице мэра, выбираясь из-за стола, отреагировала так:

- Финансово... техникой... всем миром!.. Будьте благодарны, что на первый случай не наложим на вас штрафные санкции.

- За что?! - в один голос спросили Любарский и Буров; да, кажется, не только они.

- Найдем за что. Город переполошили, имущество исчезло и повреждено. Вот у меня где ваш Шар! - и "румяный комсомольский вождь", ровесник Бурова, ныне банкир и мэр, постучал себя ладонью по полной белой шее.

Страшнов молча пошел к двери; он более не был властью.

Впечатление было настолько сильным, что никто кроме коменданта Петренко не пошел провожать высоких посетителей к их лимузинам (что, конечно, тоже было ошибкой). Все остались в комнате и ошеломленно смотрели друг на друга.

- Сволочь какая... - растерянно сказал главинж Виктор Федорович; у него по-мальчишески кривились губы. - Вот у него где наш Шар!.. - он тем же жестом постучал себя по шее. - Вошь сановная. Он даже не знает, что там!

- Н-да! - крякнул Волков. - Прости им, господи, ибо не ведают, что творят. А прощать-то нельзя. Да и допускать творить такое тоже бы...