Сергей Калашников - Жанко

Внутри оказалось оборудование совершенно неизвестного назначения. Пока спасатели по очереди заглядывали в дверь и гадали, для чего это все, Жанко действовал. Прежде всего, он занял кресло за пультом и лаял, пока к нему не подошел сержант. Сняв сумку с собачьей спины, он достал оттуда ботинки для передних лап. Из подошвы каждого башмачка торчал стержень с палец толщиной. Закрепив их, сержант придвинул кресло с собакой к пульту и отступил.

Уверенно, будто всю жизнь это делал, пес, нажимая стержнями на кнопки и клавиши, включил установку и стал печатать. Не очень быстро, но ритмично. Спасатели, привыкнув ожидать от этой собаки всего, чего угодно, озадаченно переглядывались. А сержант, заглянув через плечо на экран, отдал распоряжение:

— Принесите девочку, положите на кушетку и оденьте ей на голову шлем установки.

Пока выполнялись эти указания, пес продолжал стучать по клавишам, посматривая на появляющуюся на экране информацию. Потом пролаял. Повинуясь этой команде, сержант водрузил на его голову такой же шлем. Громоздкий, он явно содержал в себе сложную аппаратуру и тянул за собой толстый шлейф проводов.

Ткнув в последнюю кнопку, Жанко замер, следя за экраном. Некоторое время ничего не происходило. Потом, видимо удовлетворенный тем, что увидел, снова пролаял. Подождал, пока с него снимут шлем. Сам снял ботинки и:

Неуверенными движениями девочка стащила шлем с головы. С трудом поднялась и села. Леон поддержал ее и, опираясь на его руку, она подошла к собаке. Взяла с клавиатуры собачьи ботинки и положила их в наспинную сумку пса. Потом расстегнула на нем бронежилет и пролепетала:

— Как он мне надоел.

Худенькая, как былиночка, девчушка сидела в окружении спасателей, положив руку на голову их лохматому товарищу, и рассказывала.

— Меня звали Леонард Вениаминович Козлов. Я психиатр. И зануда. Из-за этого, чтобы не портить жизнь окружающим, работал в одиночку. Меня интересовало биополе. — До этого момента предельно лаконичная, девочка, будто с цепи сорвалась.

— Это ведь только по мнению дилетантов биополе — нечто, что люди могут ощущать. Надо быть или законченным шарлатаном или непроходимым тупицей, чтобы верить в экстрасенсов, видящих или чувствующих «ауру». Верить в то, что какими-то движениями рук можно что-то изменить или вылечить. Все, что при этом происходит, результат внушения.

Биополе — это суперпозиция электрического, магнитного и гравитационного полей. Оно чрезвычайно мало, но может быть измерено и выражено в обычных единицах измерения. Но роль играет не величина или сила поля, а структура и ее изменения. — Спохватившись, что сейчас не время для лекций или дискуссий, рассказчица остановилась, перевела дыхание и продолжала уже спокойно:

— Чтобы работать самостоятельно, мне пришлось изучить невропатологию и психологию, электронику и теорию поля. И программирование. Я не собирался делать открытий или изобретать что-либо уникальное. Мне хотелось написать добротный труд о зависимости между биополем и процессами, происходящими в мозге. Я предполагал изучить и обобщить все, что публиковалось по данной теме, и подготовить исчерпывающий справочник.

Но не тут-то было. Обнаружились зияющие дыры, не позволяющие представить единую картину. Каждая публикация касалась какой либо части и, хотя их было много, они часто дублировались. Пришлось браться за эксперименты. Поначалу все шло нормально. Купив на рынке молодую дворняжку, Жанко, потому что его голова хорошо подходила к сенсошлему, я записывал параметры его биополя в нужных мне комбинациях условий и воздействий. Моя работа нормально двигалась, пока я не захотел узнать, что у нее в мыслях. Задача расшифровки параметров биополя до уровня чтения мыслей в принципе не разрешена и, полагаю, неразрешима. Я знал об этом и даже не пытался этим заниматься. Я поступил очень легкомысленно. Мне взбрело использовать в качестве приемника и дешифратора свой мозг.

Для этого пришлось переделать сенсошлем в шлем — передатчик. Поверьте, это не просто переключить полярность. Каждый датчик надо заменить излучателем соответствующего поля, да еще и построить схему управления. Я возился два года, но своего добился. Закончив отладку, я надел себе на голову шлем-передатчик, на голову пса — сенсошлем, и почувствовал голод и желание выбежать из лаборатории на двор и, задрав ногу, омочить угол сарая. Это был успех. Такое приспособление — сущая находка для психиатра. Поверьте, понять душевнобольного — это сложнейшая задача. А тут такие перспективы!