Александр Щеголев - Львиная охота

- А ты?

- Отказался, конечно. Работа коридорного мне больше нравится.

- Герой, - сказал я с искренним уважением. - Хрдина.

Товарищ Дрда очень внимательно нас слушал. Мне это не нравилось, но выбора не было. Лейтенант Шиллинг слушал новости из видеотумбы, то есть как бы отсутствовал. Что слушали другие полицейские, окружившие нас, я не знаю, их рапортов мне никто в дальнейшем не показал.

- Вы ведь, если не ошибаюсь, сын госпожи Смарагды Бриг? - громко спросил Вивьен.

- Да, - сказал Арно.

- Ваша матушка - грандиозная женщина, - сказал Вивьен с энтузиазмом. Не волнуйтесь, я уверен, мы утрясем это недоразумение...

Вечерние новости, кстати, всё не кончались. Теперь там показывали... Стаса! Господин Скребутан произносил какую-то речь, высоко подняв бокал с вином. Не спрашивая разрешения у полиции, я сел на плетеный диванчик.

- Ноги не слушаются, - сказал я умоляюще. - Эй, палачи, дайте отдохнуть.

- Врача вернуть? - наклонился Вивьен ко мне.

- Выживу, - сказал я.

Он посмотрел на объемник и хмыкнул. Он посмотрел на Шиллинга, на Арно, на своих подчиненных и принял решение.

- Хорошо, Жилов, я подожду у выхода. Надеюсь, обойдемся без трюков? Руди, проследи за ним.

- Да ты не волнуйся, уеду я отсюда, - сказал я. - Вот отдышусь, и тотчас на вокзал.

- Сначала - в офис, - напомнил мне товарищ Дрда. - Мы должны оформить ваши показания... а также наши новые отношения... Молодой человек, окликнул он Арно, - пойдемте, побеседуем о наших делах.

Он ушел, не пожелав мне здоровья.

- Это правда, - быстро стихал его голос, - что ваша матушка заказала для всех женщин, членов яхт-клуба, паруса-спинакеры в форме лифчика, а всех яхтсменов-мужчин обязала сшить спинакеры в форме...

По объемнику показывали видеозапись, сделанную непосредственно перед взрывом денежного хранилища. Очевидно, ту самую, о которой давеча упоминал европейский канал. Станислав Скребутан, главный фальшивомонетчик планеты Земля, позировал перед телекамерой. "...Приходит врач, осматривает меня и спрашивает: может, у вас почечная колика? - увлеченно рассказывал он. Минут десять этот врач крутит меня туда-сюда и снова спрашивает: а может, у вас не колика, а прострел, люмбаго? А я ему: может, друг, ты сам выберешь? Так давайте выпьем за то, чтобы наши болезни мы все-таки выбирали себе сами. Надеюсь, все поняли, о чем я?.." Оказывается это был тост. Стас поднял бокал и чокнулся с лентой аварийного освещения. Что ж ты делаешь, друг, закричал я ему, ты же не выносишь телекамер!.. Снимали в подземелье, в полутьме, на пределе чувствительности: был виден вскрытый силовой щит, проложенные по стенам кабели, а потом изображение, дергаясь и с трудом фокусируясь, пошло гулять по бункеру, и стал виден складной столик, уставленный жратвой и выпивкой. "... Шпроты крупным планом, пожалуйста, звучал за кадром деловитый голос Стаса. - Шубу лучше наплывом..." Ах, да, вспомнил я, у тебя же сегодня день рождения. Праздник. "...Кто не знает: мы, немцы, не любим крепкое вино, - говорил Стас, - итальянские вина даже разбавляем, но сегодня не тот день. Конец антиалкогольному террору! Завещаю пересмотреть Естественный Кодекс в сторону здравого смысла, таково мое прощальное слово..." Опять он был в кадре. Театральным жестом он опустил на щите один из силовых переключателей, и подземелье с тяжким вздохом содрогнулось. Бетонная крошка посыпалась Стасу на волосы и в вино, тонкие очки спрыгнули с его носа. Тогда он до краев наполнил второй бокал, взял оба в руки, заглянул в объектив подслеповатыми глазами и улыбнулся: "Чуть не забыл. Если ты будешь пить за упокой моей души, считай, что я сказал тебе "сахар на дне"..." После чего выплеснул содержимое обоих бокалов на предохранители. Всё, конец записи.

Последняя реплика предназначалась мне. У тебя есть две птицы счастья, ответил я, большая и маленькая. И точки счастья в твоей жизни - большие и маленькие. Какая поставлена сегодня? Ты нашел самый простой способ обезопасить волшебные деньги от жадных исследователей, сжег их - такая у тебя получилась эвакуация. Вечную молодость с одной стороны и тупую алчность с другой ты уравнял собой. Не в тебе ли - точка равновесия, спросил бы профессиональный утешитель Гончар. Да это же подвиг, воскликнул бы пропагандист Жилов. Но смогу ли я теперь хоть что-нибудь выпить даже за упокой твоей души, подумал я. Вот в чем вопрос...

- Их через катакомбы достали, - тяжело произнес Рудольф Шиллинг. Подвезли промышленные бластеры и пробили завалы.

Он неожиданно оказался рядом: сидел на моем диванчике.