Генри Каттнер: Долина пламени

- Saludades, senhor *, - сказал он Рафту. Его ослепительно яркие глаза блестели так сильно, как

* Приветствую вас, сеньор (португ.).

это обычно бывает при лихорадке. Голос был низким, и в нем звучали странные нотки бесцеремонности. - Я ваш должник.

На португальском он говорил с едва уловимым акцентом. У Рафта вдруг возникло странное, редко испытываемое им чувство неловкости.

- Ну что ж, отдавайте долг, - резко сказал он. - Мы не хотим, чтобы на станции кто-нибудь заразился, а вы, вполне возможно, подхватили что-нибудь там, в верховьях реки. Снимите рубашку и дайте-ка я вас осмотрю.

- Я не болен, доктор.

- В таком случае, вы очень быстро выздоравливаете. Вы же были на пороге смерти, когда приплыли сюда.

Черные глаза со злостью сверкнули. Бородач передернул плечами и стянул с себя разорванную рубашку. Рафта поразил вид этого гладкого, крепкого тела. Под отливающей глянцем коричневатой кожей играли мускулы, но это было заметно лишь тогда, когда он двигался.

- Меня зовут Пауло да Коста Перейра, - сказал он с таким видом, словно его что-то развеселило. - Я - гаримпейро.

- Охотник за алмазами, не так ли? - уточнил Рафт и вставил градусник в рот Перейры. - А я и не знал, что здесь можно встретить охотника за алмазами. Мне казалось, что они все там, на Рио Франсиско.

Перейра ничего не ответил на это. Рафт приложил стетоскоп к его груди, вслушался, тряхнул головой и попробовал снова. Затем он попытался найти у Перейры пульс, но и из этого ничего не вышло. Сердце не билось - не было, естественно, и пульса.

- Что за дьявол! - вспылил Рафт. Он взял у Перейры градусник и облизнул свои пересохшие губы. Температура у да Фонсеки была ниже нормальной, у Перейры - немыслимо высокой, ртутный столбик градусника зашкаливал, а последняя отметка на нем была 1080 *.

Перейра аккуратно вытер губы.

* 42,2° по Цельсию..

- Я голоден, senhor, - сказал он. - Вы не дадите мне поесть?

- Я сделаю вам инъекцию глюкозы, - запинаясь сказал Рафт. - Или... нет, не знаю. Такого обмена веществ, как у вас, не может быть. Здоровый организм с ним не справится. Вы, должно быть, больны.

- У меня всегда так. Я вполне здоров.

- Здоровы? При том, что у вас не бьется сердце? - Рафт был непреклонен. - Вы сами-то понимаете, что.- что такого не может быть? Я имею в виду, что вас вроде как и не должно уже быть в живых.

Перейра улыбнулся.

- Возможно, вы просто не слышите моего сердца, но, уверяю вас, оно бьется.

- Если оно бьется так слабо, то его силы все равно недостаточно, чтобы перегонять кровь, - заметил Рафт. - Нет, с вами творится что-то неладное. Прилягте на эту кушетку. Вам нужно будет приложить лед, чтобы сбить температуру.

Перейра пожал плечами, но лег.

- Я голоден, - сказал он.

- Об этом мы позаботимся. И еще - мне надо сделать вам анализ крови.

- Нет.

Рафт выругался. Его терпение было на исходе.

- Вы больны. Или вы этого не понимаете?

- Ладно, - проворчал Перейра, - делайте, только побыстрее. Не люблю, когда со мной возятся.

Рафт едва сдержался, чтобы не вспылить в ответ. Он молча вылил кровь в пробирку и закрыл ее пробкой.

- Дэн! - позвал он. Но никто не ответил.

Крэддок как сквозь землю провалился. Рафт подозвал к себе Луиса и протянул ему пробирку.

- Отдашь это доктору Крэддоку и скажешь, что мне нужен клинический анализ крови, - сказал Рафт и повернулся к Перейре. - В чем дело? Лягте.

Но охотник за алмазами уже сидел - вид у него был бодрый, а огромные черные, как агат, глаза смотрели с каким-то дерзким ликованием. Рафт наблюдал за этим взглядом. Наконец блеск в глазах исчез, и Перейра вновь лег на кушетку. Теперь он лежал, улыбаясь своим мыслям.

Рафт принялся обкладывать его пакетами со льдом.

- Что произошло там, в верховьях?

- Не знаю, - ответил Перейра. - Однажды ночью у меня в лагере появился да Фонсека. Думаю, его самолет разбился. Он почти не мог говорить.

- Вы были один в лагере?

- Да, один.

Странно, подумал Рафт, но уточнять не стал. Его интересовало другое: каким образом у живого человека могло не биться сердце? Это невозможно. Кубики льда звенели.

- Вы не бразилец? На португальском вы говорите не очень хорошо.

Лихорадочно блестящие глаза сузились.

- Я уже слишком долго живу в джунглях, - ответил Перейра. - Разговаривать приходится на разных языках. А когда долго не говоришь на каком-то, начинаешь его забывать, - он мотнул головой в сторону стоящих на полках колб. - Ваши, доктор?

- Да. Это зародыши животных. Интересуетесь?

- Я в этом не слишком много смыслю, чтобы интересоваться. И потом - джунгли для меня... не главное. Хотя, конечно, как источник жизни...