Грег Иган - Карантин

– У меня нет семьи.

– Как? Неужели у тебя нет детей? Я всегда представляла тебя с...

– Ни жены, ни детей.

– Но у тебя кто-нибудь есть?

– Что значит «кто-нибудь»?

– Ну, подруга. Или друг.

– Нет. С тех пор как умерла жена, никого нет.

Она вся съеживается:

– Ой, Ник, прости. Господи, вечно я ляпну что-нибудь. А когда это случилось? Уже... здесь? Мне никто не говорил, понимаешь...

– Нет, нет. Семь лет назад.

– Семь лет... И ты до сих пор в трауре?

Я качаю головой:

– Я никогда не был «в трауре».

– Что это значит?

– У меня есть мод, который... контролирует мои реакции. Я не горюю о ней, не скучаю. Просто помню ее, вот и все. И никто другой мне не нужен. Не может быть нужен.

Она колеблется, прежде чем задать следующий вопрос. Любопытство борется со старомодными представлениями о такте. Наконец до нее доходит, что раз я не испытываю горя, то бестактности быть не может.

– Но ты что-то испытывал тогда... Пока еще не установил мод?

– Тогда я был полицейским. Когда она умерла, я был... можно сказать, на службе. Так что. – Я пожимаю плечами. – Так что ничего не испытывал.

Говоря это, я с ужасом осознаю, что в обычной жизни мне и в голову бы не пришло рассказывать о таких вещах. Значит, размазанная система «Ник-плюс-По Квай» помимо моей воли проникла в мир, где я способен на подобные признания, в такие же тончайшие сферы на грани мыслимого и немыслимого, как те, откуда до этого были извлечены мои ночные триумфы над запертыми дверьми и бдительными часовыми. Эта мысль приводит меня в состояние, близкое к шоку, но оно длится не более секунды, затем все встает на свои места, и я продолжаю с прежней бесстрастностью:

– В момент ее смерти я ничего не почувствовал. Но я знал, что как только сниму настройку, горе обрушится на меня. И это будет страшно. Поэтому я, естественно, принял меры, чтобы этого не случилось. Точнее, мое настроенное «я» приняло меры, чтобы защитить ненастроенное «я». В общем, бойскаут-зомби поспешил на помощь.

Она хорошо умеет скрывать свои чувства, но догадаться о них нетрудно. Это смесь жалости и отвращения:

– И твои начальники даже не пытались тебя остановить?

– Пытались – это мягко сказано. Мне просто пришлось уйти в отставку – управление хотело отдать меня на съедение всем этим шакалам: терапевтам горя, профессиональным советчикам, специалистам по душевным травмам... – Усмехаясь, я говорю:

– Такие вещи, знаешь ли, на самотек не пускают. Есть специальный свод наставлений длиной в пару мегабайт, куча сотрудников, которые работают по этим наставлениям... Честно говоря, мне их не в чем обвинить – на меня не давили, предлагали самые различные варианты. Но на такой вариант, чтобы оставаться под настройкой, пока проблема не решится путем нейронной модификации, они не соглашались. И не потому, что это отразилось бы на моих служебных показателях. Просто боялись создать себе антирекламу. Приходите, мол, служить в полицию – получите такой мод, что вам будет наплевать на смерть ваших близких. Наверное, если бы я стал судиться, меня бы не уволили. По закону я могу иметь какие угодно моды, если только это не мешает службе. Но какой смысл поднимать шум, если я и так был вполне счастлив?

– Как то есть счастлив?

– Конечно. Мод сделал меня таким же счастливым, каким я был с Карен. Это не восторг, не эйфория, обычное тихое счастье.

– Счастье?!

– Ну конечно! Пойми, я не просто испытывал счастье – я был счастлив. Это происходит на уровне нейронной анатомии.

– Значит, она умерла, а у тебя было легко и весело на душе?

– Я понимаю, так может сказать только абсолютно бесчувственный человек. Разумеется, я хотел, чтобы она была жива. Но ее уже не воскресишь. Вот я и сделал так, что ее смерть... как бы ничего не изменила.

Помолчав, она спрашивает:

– А ты никогда не думал, что лучше было бы...

– Что? Пережить нормальное человеческое горе и спустя какое-то время вернуться к нормальной человеческой жизни, с нормальными чувствами, эмоциями?.. А то, что у меня есть – всего лишь подделка, да? – Я качаю головой. – Ты знаешь, не думал. Дело в том, что мод исключает всякую непоследовательность в этом вопросе. Ненужные сомнения просто не могут возникнуть, в том числе и по поводу уместности самого мода. Бойскаут-зомби знал, что делал. Я не способен жалеть о том, что у меня есть этот мод. Я хочу, чтобы он у меня был, и всегда буду хотеть.

– Но разве ты никогда не пытаешься себе представить, что ты думал и чувствовал бы без мода?