Время тянулось. Шаров покосился на чемоданчик, полпуда личных вещей, положенных уставом, здесь вес совсем ерундовый. Значит ли это, что можно было взять вещей больше? Какая разница. Где ж их взять-то? Достать книжку? Нет, никакого удовольствия читать здесь. И Лукина радовать не стоит, книжка не входила в список разрешенных.
Зарядин не просто ходил, он еще и посматривал на манометр у выхода. Наконец, старик объявил:
- Декомпрессия завершена!
Вот как. Спасибо. А мы бы не догадались.
Дверь грязно-серого цвета отошла вбок. Широкий коридор с невысоким потолком того же крысиного цвета, торная дорога Марса. Впрочем, они почти сразу свернули в боковой ход, поуже и почище. Но с охранниками. Еще пост, еще и еще. Никто не спрашивал паролей и документов. В лицо знали. Подготовились. Декомпрессия - штука полезная.
Коридорчик стал совсем узким, на одного рыцаря, зато под ногами появилась ковровая дорожка. Горячее, горячее!
Действительно, вскоре они оказались в типичном кабинете-предбаннике: секретарь за столом, по бокам - пара охранников, верховные вожаки на стене (холст, масло, 230х160), и спесивая, одетая в кожу, дверь Самого.
- Капитан Шаров, вас ждут. Подпоручик Лукин, вы останетесь здесь. Личные вещи доставят в ваши отсеки.
Чего же сразу не взяли, еще в камере перехода? Не по чину?
Поставив чемоданчик на пол, Шаров взялся за ручку двери. Раскрылась дверь легко, но за ней оказался не кабинет, а тамбур. Пришлось опять постоять, недолго, пару минут. Любят на Марсе декомпрессию.
То ли Шаров принюхался, то ли воздух в кабинете первого вожака был иным, но вонь немытого тела исчезла, напротив, пахло степными травами, простором. Органическая химия на службе людям. И каким людям!
За небольшим, уездные вожаки и поболее имели, столом, сидели двое. Гадать особенно было нечего: в кресле напротив двери, прямо под портретами (точная копия картины секретарского кабинета) сидел первый вожак, а несколько сбоку, и креслице уже - кто-то поменьше. Очевидно, третий, как и везде, ответственный за безопасность.
- А вот и посланец Земли, - преувеличенно бодро проговорил первый вождь. - Капитан Шаров, не правда ли?
- Так точно, ваше превосходительство
- Не устали с дальней дороги, капитан?
- Никак нет, ваше превосходительство.
- Без чинов, без чинов. Меня зовут Александр Алексеевич. Ушаков Александр Алексеевич. Да вы и сами это знаете, верно?
Шаров знал.
- А это - наш третий, Юрий Михайлович Спицин. Ваш, некоторым образом, коллега.
- Очень приятно,- третий сказал приветствие так, что можно было подумать, и в самом деле - приятно.
- Вы поудобнее, поудобнее располагайтесь. Сбитень, чай?
- Благодарю, - Шаров сел в предложенное кресло.
- Сбитню нам - в переговорную трубку скомандовал Ушаков.
Внесли - словно по мановению волшебной палочки. И никаких декомпрессий.
- Сбитень на Марсе - первое дело. Воздух сухой, редкий. А снаружи о!
- Сейчас еще ничего, лето. Зимой, конечно, люто, - третий пил сбитень с удовольствием. Лицо его, обветренное, желтого марсианского загара, раскраснелось и вспотело.
- Лето,- подтвердил и Ушаков. - Мы вот сегодня с Юрием Михайловичем ходили-ходили, под солнцем кости парили. Плюс три в полдень, жара.
Наконец, сладкий, теплый сбитень был выпит. Шаров последним поставил стакан на поднос. Подстаканник - оловянный, но сделан мастером. Искусства в нем было больше, чем в обеих картинах с вожаками.
- Итак, капитан, может быть, вы нам расскажите, что привело вас сюда. Если не секрет, конечно.
Шаров отстегнул с ремня планшет, открыл неторопливо. Секрет, еще какой секрет. Но не для всех.
- Причиной моей инспекции послужила эта статья, - Шаров развернул бумагу. - Появилась она во вчерашнем номере "Таймс"
- "Таймс"? - удивленно протянул Ушаков.
- Лондонская газета.
- Ну, что у них не одна газета, а много, мы в курсе, - первый озадаченно разглядывал полосу, густо измазанную цензурными вымарками.
- В статье пишется о невыносимых условиях жизни в марсианских колониях России.
- Не курорт, - пожал плечами Ушаков.
- Упоминается катастрофа в экспериментальном поселке "Свободный Труд", когда из-за неполадок подачи кислорода в ночь с седьмого на восьмое августа задохнулись десятки человек.
- Ну, это ... - Ушаков вдруг замолчал
- Постойте, - третий вожак, Спицин, похоже, понял.- В ночь с седьмого на восьмое августа...
- Тысяча девятьсот тридцать девятого года. Неделю назад.- подтвердил Шаров.
- Но откуда они в Лондоне об этом узнали? - недоуменно и даже гневно спросил первый вожак.
Читать дальше