Дмитрий Щербинин: Облака

Ответы ей давали противоречивые - кто-то видел юношу с каштановыми волосами, кто-то серого котенка, однако, указания были противоречивые - да и право - мало ли юношей с каштановыми волосами, да серых котят?

В поисках, стремительно прошел час и другой, - Катя устала ходить; и, понимая, что котенок уже спрятался где-то, вернулась к метро, откуда позвонила домой, предупредить, что задержится на два часа (именно столько занимала у нее дорога до дома).

Катя печалилась, но не унывала, рассудив, что котенок, все равно к ней вернется. Она надеялась, что у него достаточно быстрые лапки, чтобы убежать и от иных псов, и что он найдет себе пропитание по крайней мере до следующего дня. Также она надеялась, что он не уйдет далеко от того места, где видел хозяйку в последний раз...

"Но как я могла подумать, что этот юноша оставит поиски?.." - уже на эскалаторе она вспомнила Димино лицо: прямой нос с широкими ноздрями, густые черные брови, сосредоточенный, вдохновенный пламень в глазах его: "Нет этот юноша, раз сказал, значит искал котенка сколько мог... Но, ведь, я почувствовала сегодня - это то, принесенное еще в день вчерашний, облаками. Любовь ли это? Любовь к юноше? В первый раз так - увидела и, словно бы, вновь, то облако, вновь вчерашнее тепло там увидела... Мы еще должны встретится - быть может завтра, быть может после, но то, что это не последняя встреча - точно".

* * *

Дима, чуть согнувшись от засевшего в боку копья, выбежал к метро, всего-то через полминуты, после того, как туда вошла Катя. Если бы он бросился сразу по ступенькам, он мог бы еще нагнать ее, и все сложилось совсем по иному; однако, Дима побежал к скамейке, где они встретились.

А скамейка уже была занята - там собралась одна из бессчетных подвыпивших компаний - громко и быстро разговаривали, заходились нервным смехом...

Дима уже понял, что Кати там нет, огляделся по сторонам - нет, - нигде не видно ее светлой фигурки, уж ее то он не с кем бы не спутал. Сердце сжалось тоскою - он так надеялся!

Уже зная ответ, но все же, на что-то надеясь, он крикнул в подвыпившую компанию:

- Катя, ты не тут?

Вперед вышла девица, описывать которую не стоит, так как, Дима ее и не увидел - ведь - это была не Она.

- А ты кто такой? - спросила девица.

Тут еще поднялся пьяный детина и показал Диме кулачище:

- Ты...

Дальше Дима уже не слышал, так как он повернулся и побрел в сторону метро, поглаживая котенка, который, услышав обращенные к нему слова, проснулся и, продолжая напевать свою сладкую песнь, разглядывал Димино лицо.

А Дима шептал:

- Ну что, Томас? Не дождалась нас хозяйка... а, может, и сейчас ищет... он с тревогой и надеждой оглядел входы во многие подворотни. - ...Быть может, попытаться найти ее? Ведь, может, она и впрямь тебя еще ищет? Нет не могу - за меня уже дома бабушка волнуется, а у нее здоровье знаешь какое - нельзя ей волноваться. Так что, Томас, возьму я тебя пока домой, ну а завтра вернусь сюда, здесь мы ее и встретим...

И Дима прошел в метро, сел на электричку, доехал до последней станции, и там пересел на автобус, который повез его домой в Подмосковный город.

Дима смотрел в окно, в проплывающие за ним фонарные огоньки да и вспоминал вновь и вновь Катин лик; и, видя ее в ночи - он и ночь видел сказочной, небесной любовью наполненной. Он в нетерпении ждал, когда автобус приедет и он поднимет голову, да на звезды взглянет...

Далеко не сказочная атмосфера ждала Диму дома...

Жил он без родителей, так как погибли они при столкновении машин, когда Диме было еще двенадцать лет. Тот страшный удар для мальчика - тогда он и узнал, что такое смерть, и возненавидел ее - тогда он и написал первое стихотворенье:

Ты взглянешь в милые черты,

И не поверишь - их уж нету,

Ушли, как детские мечты,

Сказав "прощай" дневному свету.

И не поверишь, что они,

Не скажут слова, не ответят,

Ох, боль ты - боль ты, не вини!

Быть может, где то тебя встретят...

И Дима остался жить в трехкомнатной квартире с бабушкой и дедом. Бабушка, прожившая тяжелую жизнь - отдавшая молодость войне с фашизмом, а потом, надрываясь, восстанавливала с миллионами других покореженную махину империи... Теперь она была слаба здоровьем, часто кашляла, но осталась, как и была в юности доброй, ласковой.

Дед, в противоположность ей, был человеком грубым, и всегда, когда были у него деньги, обращал их в выпивку. Только получал он свою пенсию - тут же усиленно начинал ее пропивать - допивался, порой, до белой горячке. Матерился он на бабушку, а, порой, и на Диму. Иногда он доводил до квартиры и своих дружков, а, когда кончались деньги, занимал и у них.