Дмитрий Щербинин - Светолия

Поклонились командиры своему государю, поспешили исполнять его указ...

- Прорываемся! - решили тем временем русичи, а осталось их сотен пять из десяти то тысяч, остальные то, кровью своей землю Царьградскую оросили; везде завалы из тел лежат.

- Береза! - кричит Лучезар, обернулся - видит, окружили ее уже конники, смеются, чуя награду, сети достают, а она и не видит их, юношу раненого врачует, уж и исцелила его - дело теперь только за временем, когда рана затянется, да сможет он подняться.

Обернулась Береза, на крик Лучезаров, поднялась, нежны руки к любимому протянула, а на нее уж сеть летит.

Заорал Лучезар, и вновь меч его засверкал, словно месяц кровавый.

- Лучезар, Лучезар! От туда уж не вырваться! - кричат, братья его - мужи русские, но не слышит, он их, не чувствует ран на теле. Рвется к любимой своей, и кричит:

- Не оставлю, слышишь, Береза, никогда не оставлю!

А конники вокруг нее уж спешились плотным кольцом встали...

- Ну братья! - кричит повелитель русский. - Там, где один, там и все! Кто оставит брата своего для врага, тот и не может мужем больше зваться!

И повернулись они все: последние пять сотен, и к стенам Царьградским среди моря вражеского пошли.

А Лучезар уж близко от Березы: сверкает меч его, сквозь врагов прорубается, кровавые брызги, пена летит, кости трещат... Ближе, ближе к ней - и сила богатырская в нем пылает от жажды жить, от жажды обнять ее и вырваться прочь, жить и любить!

Все ближе и ближе, шаг за шагом, трещит от ударов меч его, кровью брызгает; вот уж близко она - несколько шагов осталось. Удары мечей так и сыплются на Лучезара, а он и без брони, в одной рубахе, да штанах, насквозь кровью пропитанных - разве тут все удары отобьешь - вот в бок его поразили, сквозь живот сталь прошла; потемнело в глазах:

- Береза!

Нечеловеческим усилием, тьму ту предсмертную разогнал, еще один шаг сделал, еще нескольких ворогов разрубил:

- БЕРЕЗА!!! ЛЮБЛЮ!!!

Где-то за спиной братья его рубятся, да далече до них...

А она к нему руки протянула, от сетей увернулась, вот они уже рядом...

В спину Лучезара ударили, насквозь пробили, вышел тот меч из живота его и Березу пронзил, обняла она любимого, и он ее крепко-крепко в объятиях своих кровавых заключил.

- Вот упустили! - скрипит зубами от досады правитель Царьградский.

А под стенами пять сотен лебедей кровавых, разогнали царьградцев от Лучезара и Березы, которые так и стояли обнявшись, единым мечом пронзенные. И были те пять сотен островом: и волнами пошло на них вражье войско в железо кованное. Волнами бесконечными, все сходились и сходились... кровь по земле текла, валы из тел на каждом шагу оставались - медленно-медленно погружался тот остров в море.

- Сущие дьяволы! - забыв и о злате, и о рабах, и о своей короне, восторженно прошептал правитель Царьградский.

А Лучезар и Береза уже не ведали того: обнявшись, в вечном поцелуе, смотрели они в очи друг друга и жизнь земная медленно вытекала из них по лезвию меча.

- Я чувствую крылья! - услышал голос любимой Лучезар - он видел огромный и прекрасный океан перед своими глазами.

- Мы теперь слиты в единое... Как счастлив, как долог будет наш полет, сквозь небо, сквозь время... Теперь мы никогда не расстанемся...

* * *

Поначалу Сережа еще видел окружающий их пробуждающийся от зимнего сна лес, но с каждым шагом все больше и больше погружался в мир рассказа Светолии; слова складывались в образы и вот видит он, словно сквозь туманную дымку - идут они: молодые, прекрасные, со светлыми лицами, вокруг дерева и земля из которой поднимаются травы да цветы, потом и вой битвы услышал точно метель зимняя налетела, а при последних словах выступили слезы на глазах его, поднял он голову: увидел небо, понял, почувствовал, что за его недостижимо высокой глубиной сокрыта еще что-то большее, недостижимое пока еще для его понимания...

"Так и случилось: пали стены Царьградские, прахом и слава и богатства стали, а вот память о любви их, до сих пор в сердце моем живет." - закончила свой рассказ Светолия.

Тут деревьях неожиданно, словно занавесы в театре расступились, и Сережа от неожиданности замер; даже протер глаза, еще мокрые от слез: перед ним сверкало ледовое озеро, в центре которого стояли хороводом березы и высился дуб-великан, - но что творилось на льду!

Там стояли создания совершенно невиданные.

Вот старички с земляного цвета длинными и густыми бородами, одетые в темно-зеленые камзолы, вместо волос у них грибные шляпки - Сережа даже уловил грибной запах. Они стояли сгрудившись вместе, и от того казались этакой, разросшейся до невиданных размеров (да к тому же на льду) грибнице.